Глава 11

Сеть

Популярность интернета не могла расти до бесконечности. По крайней мере, среди обычных пользователей. Не помогло даже появление модемов и онлайн-сервисов, которые позволяли каждому выйти в сеть. Интернет представлял собой непролазный лес, ни тебе дорог, ни указателей, только загадочные массивы зелени с названиями типа alt.config да информационно-поисковый сервер[101] — только самые отважные путешественники не испугались бы.

В начале 1990-х онлайн-сервисы стали открывать всем двери в интернет, и чудесным образом появился новый способ размещения и поиска информации. Его как будто бы произвел на свет подземный ускоритель частиц, что в целом было недалеко от правды. Прежние онлайн-сервисы с ограниченным функционалом в одночасье устарели, а утопические идеи Буша, Ликлайдера и Энгельбарта воплотились в жизнь, причем реальность даже перевыполнила их план. Это была одна из немногих инноваций, которую фактически создал один человек. Он назвал ее себе под стать, всеобъемлюще и просто: Всемирная сеть.

Тим Бернерс-Ли

Бернерс-Ли рос на окраине Лондона в 1960-е годы. Еще тогда он понял одну принципиальную вещь: компьютеры прекрасно обрабатывают программы, шаг за шагом, но им трудно находить ассоциации и неочевидные взаимосвязи между чем-либо, то есть выполнять функции человеческого воображения.

Не сказать чтобы каждый ребенок задумывался над такими вещами, но родители Тима были информатиками. Они писали программы на Ferranti Mark I, который был коммерческой версией компьютера с постоянной памятью, созданного Манчестерским университетом. Однажды его отец готовил речь о том, как развить у компьютера интуицию, и заодно рассказывал сыну, что вычитал в книгах о человеческом мозге. Бернерсу-Ли запомнилась одна идея: “Компьютеры стали бы намного эффективнее, если бы можно было их запрограммировать находить связь между данными, которые на первый взгляд ничего общего не имеют”¹. Также они обсуждали концепцию универсальной машины Тьюринга, и Бернерс-Ли осознал, что возможности компьютера ограничены лишь нашим воображением².

Бернерс-Ли родился в 1955 году, в один год с Биллом Гейтсом и Стивом Джобсом. Он считал, что ему повезло увлечься электроникой именно в те годы. Тогда дети без труда доставали базовые детали и простые устройства, чтобы экспериментировать с ними: “Все случалось очень вовремя. Стоило нам разобраться с одним изобретением, как на рынке появлялось что-нибудь более прогрессивное, и у нас как раз хватало на это карманных денег”³.

В начальной школе Бернерс-Ли и его друг часто заглядывали в магазинчик “Все для хобби”, где они все деньги спускали на электромагниты, а потом собирали из них реле или переключатели. Они устанавливали магнит на деревяшке, затем включали, магнит притягивал что-нибудь жестяное, и контур замыкался. Так они поняли, что такое бит, как его хранить и что можно делать с контурами. Когда они вдоволь наигрались с электромагнитными переключателями, транзисторы стали настолько доступными, что друзья могли запросто купить сотню-другую. “Мы научились тестировать транзисторы и заменять ими свои старые реле”⁴. Они сравнивали новые технологии с привычными электромагнитными переключателями — так легко можно было понять, за что отвечает каждый компонент. При помощи транзисторов Бернерс-Ли сделал звуковые сигналы для своей игрушечной железной дороги и несколько контуров, которые замедляли поезд.

“Мы начали придумывать сложные логические схемы, но собирать их было трудно, приходилось использовать очень много транзисторов”, — рассказывает Бернерс-Ли. Однако вскоре во всех магазинах электроники появились микросхемы, и проблема решилась сама собой. “Моих карманных денег хватало, чтобы купить целый пакет микросхем, и я вдруг понял, что могу собрать основные компоненты компьютера”⁵. И не просто собрать, а еще и понять, как устроены эти машины, ведь он знал, как работает все, от переключателей до транзисторов и микросхем.

Летом, перед началом учебы в Оксфорде, Бернерс-Ли подрабатывал на лесопилке. Однажды он выбрасывал опилки в мусорный бак и увидел старый электромеханический калькулятор с рядами кнопок. Он подобрал его, присоединил к переключателям и транзисторам и получил простейший компьютер. Бернерс-Ли купил сломанный телевизор в ремонтной мастерской, разобрался, как работает его электронная лучевая трубка, и сделал для своего устройства монитор⁶.

Когда он учился в Оксфорде, на рынке появились микропроцессоры. Как и Возняк с Джобсом, Бернерс-Ли и его друзья проектировали платы и пытались их продавать. Повторить успех двух Стивов им не удалось. Позднее Бернерс-Ли назовет одну из причин: “У нас не было продвинутого сообщества, прогрессивных культурных течений и такого «Домашнего компьютерного клуба», как в Силиконовой долине”⁷. Инновации развиваются там, где для этого сложились все условия. И в 1970-х таким местом был Сан-Франциско и его окрестности, но никак не английский Оксфордшир.

Бернерс-Ли изучал новые технологии практическим путем и в итоге прекрасно разбирался в электронике, знал все, от электромагнитных переключателей до микропроцессоров. “Если ты уже имел дело с проводами и гвоздями, а потом узнаешь, что в схеме или цепи есть реле, ты не паникуешь, потому что знаешь, как самому собрать такое же, — делится Бернерс-Ли. — Теперь же молодежь покупает MacBook и видит в нем обычный электроприбор, обращается с ним как с холодильником, надеясь, что внутри — только лучшее. А как он работает, никто не знает. И никто в полной мере не понимает то, что очевидно мне и моим родители: возможности компьютера ограничены лишь нашим воображением”⁸.

Второе яркое детское воспоминание Бернерса-Ли связано с альманахом-справочником викторианской эпохи c чарующим и старомодным названием Enquire Within Upon Everything — “Здесь вы можете прочесть обо всем на свете”, который хранился у них дома. Во введении было написано: “Если вы хотите сделать цветы из воска, изучить правила этикета, приготовить закуску к завтраку или ужину, спланировать меню для большого или скромного званого обеда, вылечить головную боль, составить завещание, выйти замуж, организовать похороны — в общем, что бы вы ни хотели сделать по хозяйству или просто на радость себе и окружающим, надеюсь, здесь вы найдете нужный совет”⁹. Это был своеобразный “Каталог всей Земли” XIX века, в котором была представлена масса различной информации, при этом хорошо систематизированной. На титульном листе всем предлагалось воспользоваться указателем в конце книги. К 1894 году справочник был переиздан 89 раз и продан в количестве 1 188 ооо экземпляров. “Книга служила своего рода порталом, открывающим доступ к информации. В ней было все: от способов удаления пятен с одежды до советов по инвестированию денег, — вспоминает Бернерс-Ли. — Нельзя назвать ее аналогом Всемирной сети, но предшественником или отправной точкой — вполне”¹⁰.

С самого детства Бернерса-Ли беспокоил и другой вопрос: как человеческий мозг выстраивает случайные ассоциации. Например, почему, чувствуя запах кофе, ты вспоминаешь платье, в котором была твоя подруга, когда ты в последний раз пил с ней кофе. Компьютер способен видеть только то, на что он запрограммирован. Бернерса-Ли также заинтересовало, как люди работают вместе: “Вы знаете половину решения, а я — вторую половину. Если мы сидим за одним столом, я могу начать предложение, а вы его закончите, так мы и проводим мозговые штурмы. Или записываем все на доске и редактируем идеи друг друга. Но как это сделать, если мы не в одной комнате?”¹¹

После окончания Оксфорда все эти мысли не давали Бернерсу-Ли покоя: викторианский справочник, человеческий мозг и случайные ассоциации, вопросы сотрудничества. Позднее он поймет, что новые идеи и инновации возникают там, где переплетается множество не связанных друг с другом понятий, которые затем сливаются воедино. Бернерс-Ли так описал этот процесс: “В твоей голове дрейфуют не до конца оформившиеся идеи. Они появляются из разных мест, а мозг каким-то чудесным образом их сортирует, пока в один прекрасный день они не складываются в единую картину. Бывает, детали мозаики стыкуются неидеально, а потом ты катаешься на велосипеде, например, и внезапно придумываешь, как сделать лучше”¹².

Разрозненные идеи Бернерса-Ли начали оформляться в готовое решение, когда он работал консультантом в ЦЕРН, лаборатории физики частиц близ Женевы, где построен Большой адронный коллайдер. Ему нужно было фиксировать весь процесс взаимодействия между десятью тысячами исследователей, регистрировать данные с их компьютеров по всем проектам. Компьютеры и люди общались на разных языках и бессистемно ссылались друг на друга, а Бернерс-Ли должен был все это регистрировать. Он решил написать программу, которая облегчила бы ему жизнь. Он заметил, что когда сотрудники ЦЕРН объясняют ему структуру различных проектов лаборатории, то многие рисуют диаграммы со множеством стрелок. Бернерс-Ли использовал это в своей программе: он вводил имя человека или название проекта и объединял ссылками те, что были связаны между собой. Свою компьютерную программу он назвал в честь викторианского альманаха из детства: Enquire.

“Мне нравилась Enquire, потому что информация в ней хранилась неструктурно, без матриц или деревьев”¹³, — рассказывает Бернерс-Ли. Такие иерархические модели неповоротливы, в то время как человеческий разум склонен к неожиданным поступкам. Пока Бернерс-Ли писал свою программу, он придумал ей по-настоящему грандиозное применение. “Представьте себе, что информация, хранящаяся на всех компьютерах в мире, связана между собой и образует глобальное информационное пространство. Будет создана единая информационная сеть”¹⁴. Он еще этого не знал, но фактически он описал систему мемекс Вэнивара Буша, которая могла хранить документы, связывать их перекрестными ссылками и предоставлять их пользователю по запросу. Единственное, Бернерс-Ли мыслил глобальнее.

Однако он уволился из ЦЕРН, когда Enquire была еще в зачаточном состоянии. В лаборатории остался его компьютер и восьмидюймовая дискета с кодом, которую вскоре потеряли, а о программе забыли. Несколько лет Бернерс-Ли жил в Англии, где занимался программным обеспечением для работы с документами. Однако ему стало скучно, он подался на стипендию ЦЕРН и в сентябре 1984 года вернулся в лабораторию. Его группа должна был собирать результаты всех экспериментов, проводимых в центре.

ЦЕРН представлял собой настоящий плавильный котел, где люди самых разных национальностей работали на компьютерах самых разных типов, в результате в ходу были десятки языков, как человеческих, так и компьютерных. При этом всем нужно было обмениваться информацией. “В своем многообразии ЦЕРН был похож на маленькую модель мира”¹⁵, — вспоминает Бернерс-Ли. В этой атмосфере он вновь погрузился в свои детские размышления: еще тогда он представлял себе, как люди разных убеждений работают вместе и благодаря этому их сырые мысли превращаются в новые идеи. “Мне всегда было интересно смотреть, как люди взаимодействуют. В различных институтах и университетах я наблюдал большое количество людей и примечал, как они сотрудничают. Если все находились в одной комнате, идеи записывали на доске. Я хотел изобрести систему, которая позволила бы людям проще проводить мозговые штурмы и хранить всю информацию по проекту”¹⁶.

У него было ощущение, что при помощи подобной системы люди могли бы работать на расстоянии, заканчивать друг за друга фразы и дополнять идеи. “Я мечтал придумать что-то, что помогло бы нам взаимодействовать и творить сообща, — делится Бернерс-Ли. — Всегда интересно браться за задачу, решить которую можно только коллективно. Например, чтобы найти лекарство от СПИДа или понять природу рака, необходимо суммировать знания и идеи нескольких человек”¹⁷. Задачей Бернерса-Ли было позволить людям проводить мозговые штурмы, находясь в разных местах, то есть изобрести простые способы удаленного сотрудничество.

В результате Бернерс-Ли вспомнил о своей программе Enquire и начал думать, как расширить ее функционал. “Я хотел, чтобы она могла работать с самыми разными документами, включая научно-технические статьи, руководства пользователя для различного программного обеспечения, протоколы заседаний, торопливо и небрежно сделанные записи и так далее”¹⁸. На самом деле он планировал сделать гораздо больше. С виду он, как и многие программисты, был совершенно спокойным человеком, но в душе это был все тот же неугомонный любопытный мальчишка, который допоздна читал Enquire Within Upon Everything. Он задумал создать не просто систему управления данными, а своего рода игровую площадку для совместной работы: “Я мечтал о творческом пространстве, о чем-то вроде песочницы, где все могли бы играть вместе ¹⁹.

Бернерс-Ли решил, что объединит между собой документы при помощи гипертекста, — казалось бы, довольно простое решение. В наше время каждый, кто пользуется интернетом, знает, что гипертекст — это слово или фраза, на которые можно кликнуть и попасть в другой документ или иной контент. Описывая мемекс, Буш предвосхитил появление такой технологии. А само слово “гипертекст” придумал технопророк Тед Нельсон в 1963 году. Он так и не реализовал свой великолепный проект Xanadu, в котором предполагалось объединить все тексты и документы двунаправленными гипертекстовыми ссылками.

Программа Бернерса-Ли должна была работать за счет подобных ссылок, а благодаря гипертексту каждый мог их создавать в неограниченном количестве, без получения разрешений и независимо от того, на какой операционной системе он работает. “То, что Enquire поддерживала гипертекстовые ссылки, давало нам невероятную свободу. Можно было объединять компьютеры в новые сети”, — ликовал Бернерс-Ли. При этом стало возможно построить сеть без центрального узла и координирующего центра. Если вы знали веб-адрес документа, то могли просто дать на него ссылку. Такая система ссылок могла разрастаться и развиваться до бесконечности, “пользуясь благами интернета”²⁰, как назвал это Бернерс-Ли. В очередной раз инновация появилась путем слияния двух существующих технологий, в данном случае гипертекста и интернета.

Бернерс-Ли использовал компьютер NeXT, симпатичный гибрид рабочей станции и персонального компьютера, созданный Джобсом после того, как он вынужден был уйти из Apple. При помощи NeXT Бернерс-Ли разработал технологию удаленного вызова процедур — Remote Procedure Call, позволявшую компьютеру запрашивать выполнение процедуры на другом компьютере. После этого он составил правила наименования каждого документа, то есть назначения универсального идентификационного кода документа — Universal Document Identifier. Однако сотрудники Инженерного совета интернета — Internet Engineering Task Force, ответственные за утверждение сетевых стандартов, не разрешили использовать слово “универсальный”, усмотрев в этом высокомерие. Бернерс-Ли согласился на слово “единый” — uniform. Однако его заставили изменить название целиком. Так появились привычные нам URL, унифицированные указатели ресурсов — Uniform Resource Locators²¹, например: http://www.cern.ch. К концу 1990 года он разработал набор инструментов для создания своей сети: протокол передачи гипертекста HTTP (Hypertext Transfer Protocol) для обмена гипертекстом по интернету, язык гипертекстовой разметки HTML (Hypertext Markup Language) для создания веб-страниц, простейший браузер, который мог получать и отображать данные, и приложение, работающее на стороне сервера и отвечающее на запросы, полученные по сети.

В марте 1989 года Бернерс-Ли был готов представить свои разработки топ-менеджерам ЦЕРН и надеялся получить финансирование. “Я хотел создать единое информационное пространство, которое мы сможем развивать и расширять, — писал он. — Документы, объединенные в единую сеть при помощи ссылок, — это намного более выигрышная структура, чем обычное иерархическое дерево”²². К сожалению, его проект был воспринят с энтузиазмом и недоумением одновременно. “Очень расплывчато, но интересно”, — записал себе его начальник Майк Сендал. “Я прочел предложение Тима и так и не понял, что именно он планировал сделать, но идея была отличная”²³. Как уже бывало прежде, для реализации задумки блестящему изобретателю нужен был помощник.

Как правило, инновационные цифровые технологии являлись результатом коллективной работы, а концепцию всемирной сети прорабатывал всего один человек. Однако и Бернерсу-Ли нужна была помощь. На выручку ему пришел Роберт Кайо, бельгийский инженер из ЦЕРН, который интересовался похожими идеями и был готов объединить усилия. “Роберт стал шафером на свадьбе гипертекста и интернета”, — шутил Бернерс-Ли.

В Кайо удачно сочетались обходительность и деловые качества, поэтому он прекрасно справлялся с проектами ЦЕРН, как и с любыми другими проектами. Привередливый франт, он даже стричься ходил по расписанию. По словам Бернерса-Ли, он был из тех инженеров, кого могло вывести из себя то, что в разных странах разные розетки²⁴. Их тандем сложился по модели, которая нередко встречалась в мире инноваций: богатый на идеи дизайнер-провидец и грамотный менеджер. Кайо любил все планировать и организовывать, поэтому он взял управление проектом на себя, а Бернерсу-Ли сказал “с головой погрузиться в биты и писать программное обеспечение”. Однажды Кайо попытался объяснить Бернерсу-Ли план их проекта и был крайне удивлен: “Он не понимал даже базовых вещей!”²⁵ Благодаря Кайо ему и не надо было их понимать.

Первое, за что взялся Кайо, было экономическое обоснование проекта, которое Бернерс-Ли подавал менеджерам ЦЕРН. Необходимо было описать все четче, но так же интригующе, как и было. Он начал с заголовка “Управление информацией”. Кайо настаивал, что проекту нужно более броское имя, и считал, что придумать его не составит труда. У Бернерса-Ли было несколько идей. Во-первых, “Кладезь информации”, Mine of Information, что сокращалось до MOI, “мне” или “меня” по-французски. Довольно эгоцентрично. Вторым в списке было название The Information Mine, “Информационный рудник”, однако его аббревиатурой было бы TIM, что еще больше отдавало нарциссизмом. Кайо также отказывался брать имя греческого бога или египетского фараона, как нередко делали в ЦЕРН. Тогда Бернерс-Ли предложил очевидное и описательное название World Wide Web — Всемирная паутина. Эту метафору он использовал в своей первой презентации. Кайо протестовал: “Этот вариант никуда не годится, потому что аббревиатура WWW звучит дольше, чем само название!”²⁶ Такое сокращение действительно было на три слога длиннее названия. Однако Бернерс-Ли умел спокойно и настойчиво добиваться своего. “Это звучит хорошо”, — упорствовал он. В итоге они остановились на: “WorldWideWeb: Предложение по проекту о гипертексте”. Так Всемирная сеть получила свое имя.

Проект в ЦЕРН одобрили, и встал вопрос о патентовании разработок. Бернерс-Ли возражал. Он верил, что свободный доступ к сети позволит ей быстро развиваться. Однажды он заглянул Кайо в глаза и спросил с упреком: “Роберт, ты хочешь быть богатым?” Кайо среагировал, не подумав: “Ну, так проще жить, нет?”²⁷ Это был неправильный ответ. Он понял, что Бернерса-Ли выгода не интересует: “Тим занимался этим не ради денег. Ему не нужны были гостиничные номера и удобства, которые обычно предоставляются генеральным директорам”²⁸.

Бернерс-Ли продолжал настаивать, что его веб-протоколы должны быть выложены в открытый доступ и распространяться бесплатно. В конце концов, он создал эту сеть, чтобы упростить сотрудничество и обмениваться информацией. ЦЕРН выпустил официальную бумагу, в которой отказывался от права интеллектуальной собственности на программный код, исходный и двоичный. Каждому человеку разрешалось его использовать, копировать, модифицировать и распространять²⁹. ЦЕРН стал сотрудничать с Ричардом Столлманом и перешел на его Универсальную общедоступную лицензию GNU. Так родился один из самых грандиозных проектов с открытым исходным кодом в истории.

Идеи Столлмана подходили скромному Бернерсу-Ли. Ему претила любая мысль о личном возвеличивании, что проистекало из самых глубоких его убеждений: уважение между коллегами и свободный обмен знаниями и опытом были частью его морали. Он примкнул к унитарианской универсалистской церкви, потому что увидел, что унитарианцы разделяют его ценности: “Они встречаются в церквях вместо современных отелей и говорят о справедливости, мире, конфликтах и нравственности, а не о протоколах и форматах данных, но у них и Инженерного совета интернета похожее понимание взаимоуважения между участниками… Проектируя интернет и Всемирную паутину, мы разрабатываем принципы, которые позволят компьютерам работать в гармонии, а наш моральный и социальный долг — придумать набор правил, благодаря которым люди тоже смогут работать в гармонии”³⁰.

Несмотря на ажиотаж, который часто устраивали по поводу выхода новых продуктов — здесь можно вспомнить Bell Labs и их транзистор или Стива Джобса с его компьютером Macintosh, — самые важные инновации часто прокрадывались на мировую сцену на цыпочках. 6 августа 1991 года Бернерс-Ли читал новостную группу alt.hypertext в интернете и увидел вопрос: “Кто-нибудь что-нибудь слышал об исследованиях или разработках в области. гипертекстовых ссылок, которые позволяют получать данные из нескольких разнородных источников?” В 14 часов 56 минут того дня он ответил с адреса timbl@info.cern.ch, тем самым впервые публично рассказав о новой сети: “Проект WorldWideWeb занимается созданием ссылок, позволяющих соединять любую информацию, находящуюся в любом месте, — писал он. — Если вы хотите использовать мой код, напишите мне”³¹.

Скромный Бернерс-Ли сам не понял, насколько глубокую идею он затронул в своем еще более скромном сообщении: любую информацию в любом месте. “Я столько времени потратил, чтобы дать людям возможность выкладывать в сеть абсолютно любую информацию, — скажет он спустя двадцать лет. — Но я и представить себе не мог, что люди захотят выложить туда буквально все”³². Да, Enquire Within Upon Everything — “Здесь вы можете прочесть обо всем на свете”.

Марк Андриссен и Mosaic

Для просмотра веб-сайтов людям нужны были программы, которые можно загружать на персональные компьютеры. Такие программы, работающие на стороне пользователя, стали называть браузерами. Бернерс-Ли написал свой браузер, который позволял просматривать и редактировать документы, — он надеялся, что люди в интернете начнут сотрудничать друг с другом. Однако его браузер работал только на непопулярных компьютерах NeXT, а на разработку других версий у него не было ни времени, ни ресурсов. Он обратился к Николя Пеллоу, студенту, который изучал математику в Лестерском политехническом институте и проходил стажировку в ЦЕРН. Он попросил его написать первый универсальный браузер для операционных систем UNIX и Microsoft. Это была очень простая программа, но она работала. “При помощи этого инструмента Всемирная паутина должна была сделать первые робкие шаги в большом мире, но Пеллоу был невозмутим, — вспоминает Кайо. — Ему дали задание, и он просто сел и сделал его, до конца не понимая, насколько глобальный вопрос он решает”³³. А затем он вернулся в Лестерский политехнический институт.

Бернерс-Ли призывал всех разработчиков продолжить дело Пеллоу: “Мы без устали убеждали всех и каждого, что новые браузеры — это полезно и нужно”³⁴. К осени 1991 года существовало около полдюжины экспериментальных версий, и многие европейские исследовательские центры вскоре узнали о Всемирной сети.

В декабре того же года она пересекла Атлантику. Пол Кунц, физик из Стэнфордского центра линейных ускорителей, посетил ЦЕРН, и Бернерс-Ли завербовал его в ряды пользователей Сети. “Он крепко держал меня за руку и настаивал, чтобы я заглянул к нему в кабинет, — вспоминает Кунц, боявшийся, что ему придется смотреть скучную презентацию какой-нибудь системы управления информацией. — Но то, что я увидел, открыло мне глаза”³⁵, — признается он. При помощи веб-браузера Бернерс-Ли открыл документ с какого-то удаленного компьютера IBM на своем NeXT. Кунц переписал программу себе, и вскоре в Соединенных Штатах появился первый веб-сервер: http://slacvm.slac.stanford.edu/.

В 1993 году Всемирная паутина набрала первую космическую скорость. В начале года существовало пятьдесят веб-серверов, а к октябрю — пять сотен. В частности, прошел слух, что разработчики конкурирующего сетевого протокола Gopher[102] из Университета Миннесоты решили взимать плату за предоставление доступа к сервисам на серверах. Другим важным фактором развития сети стало появление поддерживающего графику веб-браузера Mosaic, который легко было установить на компьютер. Он был разработан в Национальном центре суперкомпьютерных приложений (NCSA — National Center for Supercomputing Applications) при Университете Иллинойса в Урбане-Шампейне, который получил финансирование благодаря “закону Гора”.

Основной вклад в создание браузера Mosaic внес студент Марк Андриссен, который, скорее, напоминал вечного ребенка, при этом ростом был 195 сантиметров. Простой парень, тихий, но энергичный, он родился в Айове в 1971 году, но вырос в Висконсине. Андриссена вдохновляли работы прародителей интернета: “Получив экземпляр статьи Вэнивара Буша «Как мы можем мыслить», я сказал себе: «Да, вот оно! Он уловил главное!» Буш описал интернет настолько близко к нашей будущей реальности, насколько это было возможно, учитывая, что у него не было цифровых компьютеров. Это их объединяло с Чарльзом Бэббиджем”. Другим его кумиром был Даг Энгельбарт: “Его лаборатория была четвертым узлом интернета. Это как иметь четвертый телефон в мире. Он довольно точно сумел предугадать, как будет устроен интернет”³⁶.

В ноябре 1992-го Андриссену показали Всемирную сеть, и его как громом поразило. Он уговорил Эрика Бина, первоклассного программиста из NCSA, написать вместе с ним хороший браузер. Им нравились идеи Бернерса-Ли, но в реализации ЦЕРН им не хватало изюминки, программы были однообразными. “Создать классный браузер и сервер — вот это действительно интересная задача, — сказал Андриссен Бине. — Мы можем взяться за это и сделать отличную рабочую лошадку”³⁷.

Они лихорадочно программировали на протяжении двух месяцев, им впору было соревноваться с Биллом Гейтсом и Полом Алленом. Приятели не спали по три-четыре дня: Андриссен держался на молоке и печенье, Бина — на конфетках Skittles и газировке Mountain Dew. Потом они просто отключались на целый день. Из них получилась отличная команда: Бина был вдумчивым программистом, а Андриссен — ориентированным на продукт провидцем³⁸.

23 января 1993 года в новостной группе WWW-talk пользователь marca@ncsa.uiuc.edu презентовал браузер Mosaic и сделал это слегка пафоснее, чем Бернерс-Ли при запуске Сети: “Властью, данной мне, да, в общем, никем не данной, — начал Андриссен, — я торжественно объявляю о выходе альфа/бета-версии 0,5 браузера X Mosaic для Всемирной паутины и сетевых информационных систем, который создан на основе библиотеки Motif от NCSA”. Бернерс-Ли был с самого начала рад этому проекту и через два дня ответил Андриссену: “Отлично! Каждый новый браузер в разы привлекательнее, чем предыдущие”. Он добавил Mosaic к постоянно растущему списку браузеров, доступных для скачивания с info.cern.ch39.

Mosaic стал популярным, потому что мог отображать изображения на веб-страницах и установить его было проще простого. Со временем поклонников у него только прибавлялось, поскольку Андриссен знал один из секретов успеха: он фанатично собирал все отзывы и комментарии пользователей и проводил много времени на форумах, читая предложения и замечания, которые он учитывал и постоянно обновлял браузер. “Было что-то удивительное в том, что мы выпустили продукт и мгновенно стали получать отзывы, — восторгался он. — Благодаря такой активной реакции пользователей я прекрасно понимал, что работает хорошо, а что не очень”⁴⁰.

Бернерса-Ли восхищало, с каким рвением Андриссен улучшал свой браузер: “Посылаешь ему сообщение об ошибке, а через два часа тебе на почту приходит исправление”⁴¹. Много лет спустя, уже будучи венчурным инвестором, Андриссен будет отдавать предпочтение стартапам, создатели которых больше занимаются кодом и клиентами, чем составлением графиков и презентаций: “Первые становятся миллиардерами”⁴².

Однако Бернерсу-Ли не все нравилось в браузере Андриссена, а кое-что и вовсе стало раздражать. Он был симпатичным, даже можно сказать привлекательным, но Андриссен много внимания уделял инструментам для создания красивых веб-страниц, а Бернерсу-Ли казалось, что куда важнее предоставлять больше возможностей для сотрудничества. Они пересеклись в Чикаго, а затем, в марте 1993 года, он поехал в Иллинойс, чтобы, преодолев “казавшиеся бескрайними кукурузные поля”, встретиться с Андриссеном и Бина в NCSA.

Разговор был не из приятных. “Сколько я до этого ни общался с разработчиками браузеров, мы всегда приходили к консенсусу, — рассказывает Бернерс-Ли. — А в этот раз чувствовалось странное напряжение”. Ему казалось, что разработчики Mosaic, которые уже привлекли к себе много внимания и даже наняли специалистов по связям с общественностью, возомнили себя флагманом развития Всемирной паутины. “Они разве что не пытались переименовать Сеть в Mosaic ’⁴³ и как будто бы заявляли о своих правах на нее, и, возможно, в будущем планировали на этом нажиться[103].

Андриссена позабавили комментарии Бернерса-Ли. “Приезд Тима больше походил на официальный визит, чем на рабочую встречу. Всемирная паутина разрасталась с невероятной скоростью, и он переживал, что больше не может все контролировать”. Он с удивлением обнаружил в Бернерсе-Ли пуриста со странной неприязнью к изображениям на веб-страницах: “Он признавал только тексты, при этом особенно ополчился на электронные журналы. Он был пуристом в крайней степени, хотел видеть в Сети лишь научные статьи и считал, что картинками да рисунками вымощена дорога в ад. И что туда же ведут журналы, мультимедиа, игры, яркие цвета и прочая потребительская мишура”. Андриссен заботился в первую очередь о пользователях и воспринял Бернерса-Ли как праздно болтающего книгочея. “А я простой парень с американских равнин. Если люди хотят картинки, будут им картинки. Бери и делай”⁴⁴.

Однако дело было не только и не столько в мультимедиа, изящных шрифтах и прочих красивостях. Больше всего Бернерса-Ли беспокоило, что из-за погони за внешним видом Андриссен забыл об обязательных для браузера функциях: различных редакторах, которые помогли бы пользователям улучшать старый и добавлять новый контент. Вследствие такого дисбаланса во Всемирной паутине стали править владельцы серверов: они решали, чем наполнять веб-сайты, вместо того чтобы позволить людям взаимодействовать и самим создавать контент. “Я очень расстроился, что Марк не добавил в браузер возможности редактирования, — делится Бернерс-Ли. — Мне кажется, если бы Сеть больше использовали для коллективного творчества, а не для публикации своих материалов, то сейчас она была бы намного мощнее”⁴⁵.

В ранних версиях Mosaic существовала кнопка “Редактировать”, которая позволяла загрузить документ, затем пользователи могли его исправить или дополнить и выложить обратно в сеть. Однако полноценного редактора в браузере не было, и Андриссен не видел смысла его добавлять. Позднее Бернерс-Ли жаловался: “Я не мог понять, откуда у них такое презрение к редакторам. А ведь без них пользователи не могли полноценно взаимодействовать друг с другом. В браузерах можно было найти информацию и поделиться ей, но для коллективной работы возможностей было мало”⁴⁶. В некоторой степени он был прав. Сеть имела бешеную популярность, но жить в мире стало бы интереснее, если бы в Сети можно было больше общаться и работать с другими людьми.

Бернерс-Ли также навестил Теда Нельсона, который жил в плавучем доме в Саусалито, буквально у моста Голден-Гейт. За двадцать пять лет до этого Нельсон первым разработал концепцию гипертекстовой сети и пытался реализовать проект Xanadu. Они хорошо пообщались. Нельсон досадовал, что во Всемирной паутине нет основных элементов Xanadu⁴⁷. Он считал, что Сети необходимы перекрестные ссылки, которые будут согласовываться как человеком, создающим ссылку, так и автором материала, на который она ведет. Заодно такая система позволила бы проводить микроплатежи генераторам контента. “HTML — это именно то, чего нужно избегать: битые ссылки, брошенные исходящие ссылки, цитаты, источник которых не найти, отсутствие управления версиями, отсутствие настроек доступа к данным”⁴⁸, — сетовал Нельсон.

Если бы система Нельсона с перекрестными ссылками стала популярной, то можно было бы подсчитывать, сколько кликов было сделано по каждой ссылке, и перечислять небольшие суммы денег авторам самого читаемого контента. Онлайн-журналистика, публикации, блоги — все это развивалось бы в ином ключе, поскольку такая простая и удобная система оплаты привела бы к развитию различных бизнес-моделей. Например, создатели удачного цифрового контента получали бы свою прибыль и стали бы независимы от рекламодателей. Вместо этого Всемирная паутина стала раем для поставщиков хорошего материала, а не для их авторов. У журналистов крупных медиакомпаний и скромных блогов осталось мало способов получить оплату за свой труд. В книге “Кому принадлежит будущее?” Джарон Ланье утверждает: “Финансирование интернет-ресурсов при помощи рекламы — разрушительная по своей сути практика. Наличие универсальных обратных ссылок позволило бы организовать систему микроплатежей для вознаграждения авторов качественного контента”⁴⁹. Однако Бернерс-Ли не поддержал эту идею. Для системы с перекрестными ссылками и платежами пришлось бы организовать некий единый координационный центр, что усложнило бы развитие Сети.

В 1993–1994 годах, когда Всемирная сеть вовсю развивалась, я работал редактором в отделе новых медиа в компании Time Inc. и разрабатывал интернет-стратегии для журнала компании. Вначале мы сотрудничали с такими онлайн-сервисами, как AOL, CompuServe и Prodigy. Мы предлагали читателям пользоваться этими сервисами, предоставляли свои материалы, а затем модерировали чаты и электронные доски объявлений и так объединили наших подписчиков в сообщество. Ежегодно мы получали за это один-два миллиона долларов.

Однако с появлением свободных интернет-технологий платные онлайн-сервисы были вытеснены. У нас появилась возможность самим решать свою судьбу и контролировать пользователей. В апреле 1994 года на обеде по случаю вручения национальных премий периодическим изданиям — National Magazine Awards я переговорил с Луи Россетто, основателем и редактором журнала Wired. Я спросил, какими лучше пользоваться интернет-протоколами и поисковыми сервисами: Gopher, Archie, FTP или WWW. Он считал, что WWW—лучший из вариантов, поскольку браузеры для него, например Mosaic, поддерживают графику. В октябре 1994 года было запущено несколько веб-сайтов Time Inc. и HotWired.

Компания Time Inc. экспериментировала со своими стандартными изданиями, такими как Time, People, Life, Fortune, Sports Illustrated, и открывала новые: Virtual Garden и Netly News, а также развивала портал Pathfinder. Мы планировали предусмотреть платную подписку или взимать небольшую плату за пользование нашими ресурсами, однако рекламщики с Мэдисон-авеню[104] были в таком восторге от интернета, что фактически выстроились в очередь, чтобы купить места под баннерную рекламу на наших сайтах. Таким образом, Time Inc. и другие СМИ предоставляли свой контент бесплатно, а рекламные агентства получали большое количество потенциальных покупателей.

Такая бизнес-модель не оправдала себя⁵⁰. Каждый месяц множество новых сайтов предоставляли место под рекламу, а бюджеты рекламодателей остались на прежнем уровне. В результате стоимость размещения объявлений сильно упала. К тому же эта модель не была идеальной с этической точки зрения: журналисты больше беспокоились об интересах своих рекламодателей, нежели читателей. При этом потребители привыкли, что любой контент в Сети бесплатен. Потребовалось двадцать лет, чтобы изменить эти представления.

В конце 1990-х годов Бернерс-Ли попробовал запустить систему микроплатежей при поддержке Консорциума Всемирной паутины, World Wide Web Consortium (W3C), который он возглавлял. Суть заключалась в том, чтобы размещать на веб-страницах информацию, позволяющую переводить небольшие суммы денег через различные “электронные кошельки”, которые должны были создать банки или частные предприниматели. Однако этот проект так и не был реализован, в частности из-за неповоротливости банковской системы. “Когда мы только начинали, мы первым делом попытались найти способ платить авторам контента, — вспоминает Андриссен. — Но наш Университет Иллинойса не имел возможности это сделать, и банки с их негибкими сервисами тоже не могли нам помочь. Мы приложили все усилия, но иметь дело с этими ребятами было очень тяжело. Просто невыносимо тяжело”⁵¹.

В 2013 году Бернерс-Ли возобновил часть проектов W3C в области денежных переводов: “Мы вновь занимаемся протоколами микроплатежей, — сказал он. — Это может изменить Сеть до неузнаваемости, открыть массу возможностей. Писатели и композиторы смогут зарабатывать себе на жизнь в Сети, если только у нас будет способ платить за хорошие статьи или песни”⁵². В свою очередь, Андриссен выразил надежду, что новые методы оплаты будут основаны на Bitcoin[105]', цифровой валюте и децентрализованной платежной системе, созданной в 2009 году. “Если бы я мог вернуться в 1993 год на машине времени, то я бы точно стал использовать Bitcoin или другую подобную криптовалюту”⁵³.

Мне кажется, что наша Time Inc. и другие медиакомпании допустили еще одну большую ошибку: когда мы только пришли в интернет в середине 1990-х годов, мы практически не занимались развитием виртуального сообщества. До этого мы использовали AOL и CompuServe, где уделяли нашим пользователям много внимания. Мы наняли Тома Менделя, одного из ветеранов The WELL, модерировать наши электронные доски объявлений и чаты. Публикация журнальных статей была делом вторичным. Основной задачей было обеспечить приятную атмосферу и создать ощущение единства у наших читателей. В 1994 году мы переехали во Всемирную паутину и некоторое время пытались следовать прежнему курсу. На портале Pathfinder были открыты чаты и электронные доски объявлений, при этом наши инженеры получили задание повторить структуру веток обсуждений AOL.

Однако со временем мы стали в основном выкладывать собственные статьи, практически забыв о сообществе и контенте самих пользователей. Как и другие компании, мы стали публиковать свои материалы в виде веб-страниц, а дискуссионные форумы ушли в прошлое, теперь читателям предлагалось оставлять комментарии под текстом. Зачастую эти сообщения не модерировались, поэтому вырождались в пустую болтовню и демагогию. В итоге практически никто, включая нас, это не читал. В новостных группах Usenet, в The WELL и AOL во главу угла ставились общение, обсуждения и контент, создаваемый участниками. А во Всемирной паутине старое вино просто разливали по новым бутылкам, то есть выкладывали уже напечатанные материалы онлайн. Первые телевизионные программы также были по сути радиопередачами, дополненными иллюстрациями. Поэтому мы не добились успеха.

К счастью, “улица любой вещи находит собственное применение”, и вскоре на базе сети возникли новые медиаформаты. В середине 1990-х годов зародились народные энциклопедии и блогосфера, а их расцвет привел к “перерождению” Всемирной паутины в Web 2. о, где пользователи могли общаться, сотрудничать, объединяться в сообщества и генерировать собственный контент.

О Джастине Холле и о том, как веб-журналы превратились в блоги

В 1993 году Джастин Холл учился на первом курсе колледжа Свортмор. Как-то раз в декабре Холл сидел в гостиной студенческого общежития и читал оставленную кем-то газету New York Times, в которой Джон Маркоф рассказывал о браузере Mosaic. “Представьте, что это карта, на которой отмечены спрятанные сокровища Информационной эпохи, — писал он. — Новую программу могут бесплатно получить как частные лица, так и компании. С ее помощью даже начинающие пользователи компьютера легко ориентируются в сети Интернет, в этой паутине из сетей, где много информации, но найти нужное не всегда просто”⁵⁵. Холл был компьютерным гиком. Внешне он одновременно походил на Гекльберри Финна и эльфа из книг Толкиена: стройная фигура, озорная улыбка, светлые волосы, струящиеся по плечам. Детство Холл провел в Чикаго, читая различные электронные доски объявлений, и, увидев статью Маркова, он немедленно скачал себе браузер и погрузился в мир Интернета. “Меня поразила сама идея”⁵⁶, — вспоминал он.

Холл быстро понял одну вещь: “Практически весь онлайн-контент публиковали любители, то есть люди, которым было нечего сказать”. Он решил создать веб-сайт на потеху себе и на радость всем, кто разделял его мировоззрение и подростковые увлечения. Реализовать задумку он собирался при помощи компьютера Apple PowerBook и веб-сервера MacHTTP, который он скачал бесплатно. “Я мог выкладывать свои мысли в электронном виде, красиво все оформлять и делать ссылки на другие интернет-ресурсы”[106]. Сайт был запущен в середине января 1994 года, и через несколько дней Холл с радостью увидел первых посетителей — незнакомых ему людей из разных уголков Сети.

На главной странице Холл создал уютную и озорную атмосферу. Он разместил фотографию, где он стоит позади полковника Оливера Норта и гримасничает, и фотографию Кэри Гранта, употребляющего ЛСД, а также благодарность Элу Гору, “первому пешеходу на информационной магистрали”. Холл общался довольно непринужденно: “Привет! Как дела? — писал он на домашней странице. — Это компьютерные технологии XXI века. Стоит ли оно того? Я так понимаю, что я здесь пишу, а вы меня читаете, чтобы это выяснить, не так ли?”

В те времена еще не существовало интернет-каталогов и поисковых систем, не считая нескольких скромных ресурсов вроде W3 Catalog Университета Женевы и странички What’s New (“Что нового?”) Национального центра суперкомпьютерных приложений (NCSA) при Университете Иллинойса. В итоге Холл создал отдельный каталог для своего сайта и недвусмысленно назвал его “Список всякой классной фигни”. Вскоре он переименовал его в “Ссылки Джастина из подполья”, что отсылало читателей к Достоевскому. Каталог включал в себя ссылки на Фонд электронных рубежей, Всемирный банк и веб-сайты, созданные знатоками пива и любителями рейв-музыки, а также на страничку Ранджита Бхатнагара, студента Университета Пенсильвании, который создал сайт, подобный сайту Холла. “Поверьте мне, автор — очень крутой парень”, — писал о нем Холл. Также в каталоге приводились ссылки на неофициальные записи концертов, например, таких групп, как Jane’s Addiction и Porno for Pyros. “Напишите мне, если вам интересны эти записи или если у вас есть что-то подобное”, — призывал Холл. Учитывая наклонности Джастина и посетителей его страничек, неудивительно, что на сайте было много разделов об эротике, например “Обзор растущей сексуальности” и “Указатели на страницы c запасами похоти”. Он заботливо напоминал читателям: “Не забудьте протереть сперму с ваших клавиатур!”

“Ссылки Джастина из подполья” были не самым удобным каталогом, благодаря им в том году появились такие поисковики, как Yahoo, Lycos и Excite. Однако Холл не просто указал всем путь в сказочную страну “Интернет”, но также предложил нечто очень увлекательное, что впоследствии повлияло на виртуальную жизнь всей планеты: онлайн-журнал, в котором он делился подробностями своей жизни и интимных похождений, а также случайными мыслями и глубокими размышлениями. Так родился новый вид сетевого контента. В своем веб-журнале Холл публиковал проникновенные стихи о самоубийстве отца, размышления о своих разнообразных сексуальных желаниях, фотографии своего пениса, трогательно-провокационные рассказы об отчиме и прочие душевные излияния, которые балансировали на грани “слишком много подробностей”⁵⁷. Одним словом, проказник Холл стал основателем блогов.

“В старшей школе я писал для одного литературного журнала и порой делился довольно интимными вещами”, — вспоминает Холл. Этот рецепт лег в основу его собственного и многих других блогов: пиши легко, пиши о личном, пиши провокационно. Он опубликовал фотографию, на которой стоял обнаженным на сцене и которую ему не разрешили использовать в ежегодном выпускном альбоме школы. Под фото он рассказывал, как хихикали девушки-редакторы, рассматривая черно-белую фотографию. Затем он поделился историей об одном очень болезненном половом акте, после которого у него набухла крайняя плоть. К рассказу прилагалось немало фотографий его гениталий крупным планом. Так он начал бороться с человеческими комплексами и раскрепощать своих читателей. “Я всегда стремился провоцировать людей, и откровенные фотографии были частью моего плана. Я уже давно делал вещи, которые вогнали бы мою маму в краску”⁵⁸.

Холл хотел расширить границы понятия “слишком много подробностей” (СМП), что стало одной из характерных черт блогосферы. Дерзость была стала новой нравственной ценностью.

“В СМП входят глубоко спрятанные знания обо всем человеческом опыте. Если мы будем сообщать эти «излишние подробности», люди станут не такими одинокими”. Это были не пустые слова. В самой сути Интернета было заложено стремление избавить людей от одиночества.

История c разбухшим пенисом стала ярким тому примером: за несколько часов на сайте появилось немало комментариев от людей со всего мира, которые делились своими историями и советами и успокаивали Холла, утверждая, что все скоро пройдет. Еще больший резонанс получили посты Холла об отце-алкоголике, который покончил с собой, когда Холлу было восемь лет: “Мой отец был противоречивым, но отзывчивым и ранимым человеком. А также нетерпимым и злобным подонком”. Холл вспоминал, как отец пел ему песни Джоан Баэз, но при этом страшно пил, отчитывал официантов и мог угрожать людям оружием. Когда Холл узнал, что он был последним, с кем отец разговаривал перед смертью, он опубликовал стихотворение: “О чем мы говорили / интересно / и / важно ли это? / Мог ли я заставить тебя передумать?” Так родилась виртуальная группа поддержки. Читатели присылали Холлу свои истории из жизни, а он публиковал их на сайте. Это объединяло людей. Эмили Энн Мерклер переживала смерть отца, умершего от эпилепсии. Рассел Эдвард Нельсон разместил отсканированные документы покойного родителя, включая его водительское удостоверение. Вернер Брандт создал веб-страничку памяти своего отца, где были выложены фортепьянная музыка и песни, которые тот любил. Холл выкладывал истории и делился своими мыслями по поводу каждой. Образовалась целая социальная сеть. “Интернет вдохновляет на активность, — писал он. — Я надеюсь, что моя откровенность в сети подвигнет людей вложить немного души в Интернет”.

Через несколько месяцев после того, как Холл запустил свой веб-журнал, ему удалось договориться, что летом 1994 года он пройдет стажировку в HotWired.com в Сан-Франциско. Для этого ему понадобилось сделать несметное количество телефонных звонков и написать множество электронных писем. В то время команда журнала Wired под руководством харизматичного редактора Луи Россетто работала над одним из первых веб-сайтов журнала. Выпускающим редактором Wired был Говард Рейнгольд, проницательный знаток онлайн-жизни, который незадолго до того опубликовал книгу “Виртуальное сообщество”, где писал об общественных нравах и убеждениях, рождающихся у “поселившихся на электронном рубеже”. Холл подружился с Рейнгольдом и стал его протеже. Вместе они боролись против Россетто за душу нового сайта⁵⁹.

Рейнгольд понимал, что пользователям сайта HotWired.com можно было предоставить больше свободы, чем было у читателей печатного издания. Онлайн-сообщество должно было быть как “всемирный джем-сейшн” и само наполнять сайт контентом. “Я был всецело на стороне Говарда, который твердо верил, что важно сформировать сообщество и создать форумы и инструменты, позволявшие людям легко комментировать записи друг друга”, — рассказывает Холл. В частности, они хотели, чтобы у посетителей сайта были возможности для создания собственной виртуальной личности и имиджа. “Главное, чтобы пользователи общались с другими пользователями, — доказывал Холл Россетто. — Контент — это люди”.

Россетто, наоборот, был уверен, что сайт HotWired должен представлять собой мастерски спроектированную и тщательно продуманную платформу для публикации материалов. Он хотел, чтобы сайт продолжал традицию журнала, был первоклассно оформлен и обеспечил журналу эффектный и узнаваемый онлайн-имидж. “У нас прекрасные дизайнеры, давайте их задействуем, — настаивал Россетто. — Мы создадим красивый, профессиональный и безупречный продукт. Интернету этого очень не хватает”. А разработка большого числа инструментов для контента и комментариев пользователей “слишком увела бы нас в сторону”⁶⁰.

Дискуссия продолжалась как во время длинных личных встреч, так и в цепочках эмоциональных электронных писем. Однако Россетто победил. Его точку зрения разделяли редакторы многих печатных изданий, и это определило направление развития Всемирной паутины. Сеть стала в первую очередь платформой для публикации контента, а не создания виртуальных сообществ. Россетто подвел черту: “Завершилась эпоха открытого доступа к интернет-ресурсам”[107].

Когда Холл вернулся из затянувшейся летней стажировки в HotWired, он решил встать на сторону пользователей и начал проповедовать важность открытого доступа к веб-контенту. Он не так хорошо разбирался в социологических тонкостях, как Рейнгольд, зато юношеского энтузиазма ему было не занимать. Холл увлеченно вещал о спасительной природе виртуальных сообществ и веб-журналов: “Я публиковал всю свою жизнь онлайн, писал о знакомых людях и происходивших со мной вещах, иногда увлекался всякими гиковскими темами. Я рассказывал о себе, и это помогало мне жить дальше”.

В своих манифестах Холл описывал концепцию нового открытого формата. “Когда мы рассказываем истории в Интернете, то утверждаем, что компьютеры необходимо использовать для общения и формирования сообщества, а не для зарабатывания денег”, — писал Холл в одной из ранних журнальных записей. В юном возрасте он проводил часы на первых электронных досках Интернета, поэтому он мечтал воссоздать атмосферу, царившую в новостных группах Usenet и в The WELL.

Так Холл стал Джонни Эпплсидом⁶¹ веб-журналов. На своем сайте он предлагал научить всех писать на языке HTML в обмен на ночлег. Летом 1996 года он объехал на автобусе все Соединенные Штаты, останавливаясь на ночь-другую у тех, кто откликнулся на его объявление. “Он взял инструмент, предназначенный для хранения научных знаний, и начал использовать его в личных целях”, — пишет Скотт Розенберг в книге об истории блогов “Расскажи обо всем”⁶². При этом он сделал нечто большее. Интернет и Всемирная сеть вновь стали тем, чем должны были стать: платформой для обмена идеями и знаниями, а не для коммерческой публикации материалов. Веб-журналы вдохнули в интернет душу, наполнили человеческими эмоциями и переживаниями, и это сильно все изменило. “Если мы применяем технологию наилучшим образом, то это делает нас более человечными, — утверждал Холл. — Мы сами выбираем форму и стиль повествования, рассказываем свои истории и так знакомимся с другими людьми”[108].

Затея Холла быстро набирала популярность. В 1997 году Джон Баргер, создатель развлекательного сайта под названием “Мудрость роботов”, ввел в обращение термин “веб-лог” — weblog, а два года спустя веб-дизайнер по имени Питер Мерхольц в шутку разделил слово на два, сказав, что отныне собирается говорить “мы пишем в блог” — we blog. Сначала слово “блог” закрепилось в языке как жаргонное⁶³. К 2014 году в мире насчитывалось 847 миллионов блогов.

Элита издательской индустрии не оценила новый социальный феномен и в чем-то была права. Было несложно посмеиваться над теми, кто тратил вечера на ведение своих непопулярных сайтов, или принижать значимость блогов, в которых люди по большей части разглагольствовали о себе. Действительно, было к чему придраться. Однако Арианна Хаффингтон, создатель блог-сервиса Huffington Post, утверждала, что люди вступали в подобные виртуальные дискуссии, потому что это приносило им удовлетворение⁶⁴. Они получали возможность поделиться своими идеями, облечь их в интересную людям форму и получить отклик. Это открывало новые горизонты для людей, которые до этого проводили вечера, пассивно потребляя информацию, что лилась с телевизионных экранов. Клайв Томпсон в своей книге “Умнее, чем вы думаете” утверждал: “До появления Интернета большинство людей заканчивали школу или университет и больше практически никогда не писали ради удовольствия или интеллектуального удовлетворения. Это с трудом понимают те, кто постоянно пишет на работе: ученые, журналисты, юристы и маркетологи”⁶⁵.

Джастин Холл по-своему понял красоту и ценность блогов. Люди получили возможность самовыражаться и общаться, поэтому эпоха цифровых медиа принципиально отличалась от эры телевидения: “Мы сами публикуем свои новости в Сети и тем самым отказываемся от пассивной роли читателей и слушателей, — писал Холл. — Если каждый из нас сможет создавать свои веб-странички, такие, например, как сайт Говарда Рейнгольда или блог школы Райзинга, то Всемирная паутина не погрузится в банальность и посредственность, как это сделало телевидение. Очень многие люди хотят быть услышанными, следовательно, в Сети будет такое же количество ресурсов со свежей и увлекательной информацией. Если люди будут писать хорошо, то Интернет и Всемирная сеть не превратятся в мусорную свалку”⁶⁶.

Эв Уильямс и Blogger

К 1999 году блоги стали невероятно популярными. Они больше не были игрушкой странных эксгибиционистов вроде Джастина Холла, которые писали о своей жизни и пристрастиях в виртуальных дневниках. Со временем блоги стали рабочей платформой для консультантов-фрилансеров, “гражданских журналистов”, правозащитников, активистов и аналитиков. Однако существовала одна проблема: чтобы вести независимый блог, необходимо было иметь доступ к серверу и разбираться в программировании. Успешные инновации элементарны в использовании. Нужен был человек, который бы упростил работу с блогами до уровня “Заполните это поле и нажмите эту кнопку”, иначе блоги бы не смогли стать новым средством общения, способным перевернуть всю издательскую отрасль и демократизировать общественную дискуссию. И тут появился Эв Уильямс.

Уильямс родился в 1972 году в семье фермеров, выращивавших кукурузу и сою. Детство он провел на ферме на окраине деревушки Кларкс в штате Небраска с населением 374 человека. Долговязый и застенчивый Уильямс много времени проводил в одиночестве: он казался сверстникам немного странным, потому что не увлекался охотой и футболом. Он играл с конструктором Lego, мастерил деревянные скейтборды, разбирал велосипеды и немало времени просиживал в зеленом тракторе, смотрел куда-то вдаль и мечтал, но только после того, как заканчивал поливку. “Книги и журналы были моим окном в большой мир, — вспоминает Уильямс. — Наша семья особо никуда не ездила, поэтому я нигде не бывал”⁶⁷.

В детстве у него не было компьютера, но в 1991 году Уильямс поступил в Университет Небраски и открыл для себя мир онлайн-сервисов и электронных досок объявлений. Он перечитал об Интернете все, что мог найти, и даже подписался на журнал об электронных досках объявлений, а в итоге бросил учебу и решил продавать обучающие диски для местных бизнесменов, где разъяснялись тонкости ведения дел во Всемирной паутине. Уильямс арендовал видеокамеру и записал видеоролики в подвале своего дома, поэтому они выглядели дешево, словно были сделаны для бесплатного распространения среди местных жителей. В итоге диски никто не покупал. Затем он отправился в Калифорнию и получил место младшего копирайтера в издательстве O'Reilly Media. Вспыльчивый и свободомыслящий Уильямс мог разослать письма всем сотрудникам, в которых отказывался описывать какой-нибудь продукт компании, потому что это “был полный отстой”.

Уильямс обладал чутьем серийного предпринимателя и постоянно стремился создавать новые компании. В начале 1999 года он основал Pyra Labs вместе с предприимчивой Мэг Хурихан, с которой до этого некоторое время встречался. Они не поддались всеобщей истерии с открытием онлайн-бизнесов, а взялись выполнить миссию, возложенную на Интернет, — облегчить людям сотрудничество по Сети. Компания Pyra Labs разработала набор веб-приложений, позволявших обмениваться проектными планами, списками заданий и совместно созданными документами. Иногда Уильямс и Хурихан хотели поделиться со всеми своими идеями или просто интересной информацией, поэтому они создали небольшой сайт для внутреннего пользования, который назвали “Разное”.

К тому времени Уильямс уже увлекся чтением блогов — он всегда любил журналы и прочие печатные издания. Его не столько интересовали личные блоги, такие как журнал Джастина Холла, сколько блоги с обзором технологий, которые тогда начинали выходить на серьезный уровень. Например, Дэйв Винер создал один из первых таких блогов — Scripting News — и специально для него разработал формат синдикации, основанный на XML68.

На сайте Уильямса EvHead был раздел, где он публиковал различные замечания и комментарии. В те времена для обновления подобных веб-журналов всем приходилось использовать язык HTML, и Уильямс не был исключением. Решив упростить процесс, он написал несложный скрипт, который автоматически преобразовывал записи и выдавал их в нужном формате. Небольшая хитрость, позволявшая трансформировать посты. “Я мог о чем-то подумать, тут же ввести свою мысль в форму на сайте, и через считаные секунды она публиковалась в Сети — такая возможность перевернула всю мою онлайн-жизнь. Это был тот случай, когда автоматизация процесса в корне изменяла то, что я делал”⁶⁹. Вскоре он задумался о том, может ли его небольшое дополнение само стать продуктом.

Важное правило продвижения инноваций: фокусируйся на главном. Уильямс знал, что его первая компания не добилась успеха, потому что он хватался за тридцать дел сразу и все делал плохо. Хурихан, которая была консультантом по вопросам менеджмента, заняла твердую позицию: скрипт Уильямса для блогов был отличным инструментом, однако отвлекал его от важных вещей и никогда бы не стал коммерческим продуктом. Уильямс неохотно согласился, но в марте тайком зарегистрировал домен blogger.com, просто не смог удержаться. “Я всегда ставил продукт во главу угла, постоянно думал о продукте, и мне показалось, что мой блог-сервис — пусть скромная, но классная идея”. В июле, когда Хурихан уехала в отпуск, он запустил Blogger как отдельный проект, ничего ей не сказав. Он следовал еще одному важному закону развития инноваций: не зацикливайся на чем-то одном.

Когда Хурихан вернулась и обо всем узнала, она страшно ругалась и грозилась уволиться. Не считая их двоих, в компании Pyra работал только один сотрудник, и заниматься параллельными проектами у них не было никакой возможности. “Она была в ярости, — вспоминает Уильямс. — Но мы убедили ее, что наша идея обоснована”. Ведь так оно и было. За несколько месяцев у Blogger появилось немало поклонников, поэтому Уильямс — столь обаятельный в своей немногословности и нескладности — стал одним из почетных гостей конференции South and Southwest, проведенной в марте 2000 года. К концу того же года сервисом Blogger пользовалось уже 100 тысяч человек.

Однако это предприятие не приносило Уильямсу дохода. Он предлагал услуги Blogger бесплатно, надеясь, что люди заинтересуются приложением Pyra и купят его. Но к лету 2000 года он по большей части отказался от использования Pyra. Интернет развивался очень быстро, и зарабатывать деньги в нем было довольно тяжело. Отношения между Уильямс и Хурихан всегда были натянутыми, а теперь они окончательно испортились, партнеры нередко ссорились и кричали друг на друга.

В январе 200і года у компании совсем закончились деньги, а сервису Blogger были остро нужны новые серверы. Тогда Уильямс попросил финансовой помощи у пользователей и сумел собрать 17 тысяч долларов. Этого хватало на новое оборудование, но не на зарплаты сотрудникам⁷⁰. Хурихан потребовала, чтобы Уильямс оставил пост генерального директора, а когда он отказался, то ушла сама. “В понедельник я уволилась из компании, которую помогла основать, — написала она в своем блоге. — Я все плачу и не могу остановиться”⁷¹. Остальные сотрудники, на тот момент шесть человек, тоже ушли.

В своем блоге Уильямс написал длинный пост под названием “И остался он один”: “У нас нет денег, и моя команда бросила меня… Последние два года были для меня настоящим приключением, длинным, трудным, захватывающим, поучительным, уникальным, болезненным и в конечном счете очень полезным. Оно того стоило”. Он поклялся, что Blogger не умрет, даже если ему придется заниматься всем в одиночку, и добавил следующий постскриптум: “Если кому-то на некоторое время необходимы офисные помещения в аренду, дайте мне знать. Так вы поможете сократить траты (мне и компании)”⁷².

В такой ситуации многие все бросили бы. У Уильямса не было ни денег на аренду, ни специалистов для обслуживания серверов, а доходов никаких не предвиделось. При этом бывшие сотрудники требовали выплаты зарплат и подали на него в суд, из-за чего выросли его расходы на адвоката. “Выглядело все так, будто я уволил своих друзей, не заплатив им, и захватил власть в компании. Очень некрасивая история”⁷³.

Однако жизнь научила его радоваться малому. Он обладал терпением фермера и настойчивостью предпринимателя и просто не умел отчаиваться. Уильямс стойко продолжал делать свое дело, балансируя на грани между упорством и глупостью и спокойно принимая удары судьбы. Он сам управлял целой компанией из своей квартиры, сам поддерживал серверы и программировал. “Я фактически ушел в подполье и занимался только одним: пытался удержать Blogger на плаву”⁷⁴. Денег он практически не получал и научился ничего не тратить. Уильямс писал в своем блоге: “Удивительно, но я чувствую себя хорошо и настроен оптимистично. (Я всегда настроен оптимистично.) И у меня очень много идей. (У меня всегда много идей.)”⁷⁵

Несколько человек выразили ему сочувствие и предложили помощь. Больше других ситуацией заинтересовался Дэн Бриклин, создатель первых электронных таблиц VisiCalc, всеми любимый активный программист, который был готов к сотрудничеству. “Я очень хотел, чтобы Blogger выжил во время массового краха интернет-компаний”[109], — признался Бриклин. Он прочел невеселый пост Уильямса и в электронном письме спросил его, может ли чем-то помочь. Они договорились встретиться на конференции O'Reilly в Сан-Франциско, куда Бриклин собирался прилететь из Бостона. Пока они ели суши в ресторане, Бриклин поведал историю о том, как несколько лет назад, когда его собственная компания была на грани закрытия, он повстречал Митча Кейпура из компании Lotus. Они были конкурентами, но оба разделяли хакерскую веру во взаимопомощь, поэтому Кейпур предложил сделку, которая позволила Бриклину не обанкротиться. Бриклин основал компанию Trellix, торговавшую системой управления вебсайтами, и теперь решил отдать дань доброму поступку Кейпура и помочь Уильямсу, своему непрямому конкуренту. Компания Trellix купила права на программное обеспечение Blogger за 40 тысяч долларов, что спасло сервис. Бриклин был прежде всего хорошим человеком.

Весь 2001 год Уильямс работал и днем и ночью, чтобы только Blogger не канул в Лету. Работал он либо дома, либо в арендованных помещениях. “Все мои знакомые решили, что я сошел с ума”, — вспоминает он. Самый тяжелый период пришелся на Рождество, когда кто-то взломал сайт Blogger, а Уильямс был в гостях у матери, переехавшей в Айову. “Я пытался оценить масштаб проблемы из Айовы, имея под рукой только небольшой ноутбук и подключаясь к серверам по телефонной линии. Тогда у меня не было системного администратора, да и других сотрудников не было. Практически все Рождество я провел в Kinko,s⁷⁶, пытаясь все починить”⁷⁷.

В 2002 году дела пошли в гору. Уильямс запустил платный сервис Blogger Pro, а новый партнер помог ему заключить лицензионное соглашение с предпринимателями из Бразилии. Количество блогов росло не по дням, а по часам, поэтому Blogger стал очень востребованным сервисом. В октябре с Уильямсом связалась компания Google, что произошло не без помощи Тима О'Райли, бывшего начальника Уильямса из издательства. В те времена Google по большей части занималась своей поисковой системой и еще не покупала другие компании, однако Уильямс получил предложение о продаже Blogger. Он согласился.

Скромный сервис Уильямса помог демократизировать размещение онлайн-контента. Его мантрой было: “Публикация одним кликом — людям”. “Я очень люблю издательское дело и привык мыслить независимо, потому что рос на ферме вдалеке от цивилизации, — говорит Уильямс. — Когда я нашел способ выкладывать пользовательский контент в Интернет, то осознал, что могу помочь миллионам людей высказаться и быть услышанными”.

Изначально Blogger задумывался как инструмент для размещения информации и в меньшей степени — как платформа для интерактивных бесед. “Мы не призывали людей дискутировать, а просто давали им ораторскую трибуну, — признавался Уильямс. — В Интернете можно проводить время в виртуальных сообществах, а можно выкладывать свой контент и новости. Некоторых людей общение интересует гораздо больше, чем меня. А мне нравится обмениваться знаниями и информацией, потому что в юности я знакомился с большим миром через то, что писали другие люди, а социальная сторона Сети — не совсем мое”⁷⁸.

Многие цифровые технологии в конечном итоге используются для общения и социализации, так дает о себе знать человеческая природа. Из группы разрозненных ораторов блогосфера трансформировалась в сообщество. “В итоге мы получили сообщество. Каждый из нас вел отдельный блог, но мы комментировали записи друг друга и ссылались на них, — скажет Уильямс много лет спустя. — Образовалась настоящая коммуна, такие же создаются вокруг списков рассылки и электронных досок объявлений. И со временем я оценил, насколько это здорово”⁷⁹.

Уильямс стал одним из основателей Twitter, представлявшего собой социальную сеть и службу “микроблогинга”, а затем и сайта Medium, позволяющего пользователям сотрудничать и обмениваться любым контентом. Постепенно он научился ценить веб-сообщества и заметил, что онлайн-общение ему нравится не меньше, чем ведение блогов. “До появления Интернета мне было трудно найти близких по духу людей, я ведь жил на ферме в Небраске, но каждому человеку свойственно желание примкнуть к группе единомышленников. И получилось так, что Blogger помогал людям находить друзей, но осознал я это далеко не сразу. Формирование сообществ — это один из основных стимулов развития цифрового мира”⁸⁰.

Уорд Каннингем, Джимми Уэйлс и вики-сайты

Когда в 1991 году Тим Бернерс-Ли запускал Всемирную паутину, он надеялся, что люди будут ее использовать для сотрудничества. Поэтому он так расстроился, что в браузере Mosaic не оказалось встроенного редактора веб-страниц, ведь так интернет-пользователи превращались в пассивных потребителей информации. Появление блогов немного улучшило ситуацию, Сеть наполнялась личным контентом людей. В 1995 году был предложен еще один инструмент для облегчения взаимодействия в интернете. Это были вики-сайты, которые мог отредактировать любой их посетитель. Набирать или изменять тексты можно было непосредственно на странице при помощи вики-разметки, а не редакторов в браузере.

Концепцию вики-сайтов разработал Уорд Каннингем, еще один выходец со Среднего Запада (на этот раз из штата Индиана), который вырос, собирая любительские радио и восхищаясь тем, как обычное хобби объединяло людей со всего света. Каннингем закончил Университет Пердью и устроился на работу в компанию Tektronix, производившую электронное оборудование, где он должен был отслеживать прогресс по всем проектам. Бернерс-Ли занимался подобной задачей в ЦЕРН.

Каннингем переписал прекрасное приложение HyperCard, разработанное Биллом Аткинсоном, одним из самых обаятельных инноваторов Apple. Эта программа позволяла пользователям создавать на своих компьютерах карточки и документы, соединенные гиперссылками. Apple с трудом себе представляла, что делать с этим приложением, поэтому Аткинсон настоял, чтобы HyperCard была установлена на всех компьютерах Apple, то есть распространялась бесплатно. Программу было легко использовать, и даже дети, в особенности дети, создавали целые наборы картинок и карточек для игр.

HyperCard покорила Каннингема буквально с первого взгляда, но в то же время показалась ему немного неповоротливой, поэтому он придумал очень простой способ создания новых карточек и ссылок: на каждой карточке размещалось пустое поле, в которое можно было ввести название, слово или фразу. Если вы хотели дать ссылку на кого-то, на чей-то видеопроект или что-нибудь другое, вы просто набирали эти слова в поле. “Это было очень интересно”⁸¹, — заверял Каннингем.

Затем он написал интернет-версию своей программы HyperText на языке программирования Perl, уложившись всего в несколько сотен строк кода. Так на свет появилось новое приложение для управления контентом, которое позволяло пользователям редактировать и дополнять веб-страницы. С его помощью Каннингем создал Portland Pattern Repository, место для хранения шаблонов проектирования ПО, где программисты могли обмениваться идеями и улучшать код друг друга. В мае 1995 года Каннингем разместил объявление о новом сервисе: “Идея состоит в том, чтобы все, кому это интересно, создавали веб-страницы о людях, проектах и паттернах проектирования, которые изменили их подход к программированию. Писать можно самым обычным языком, как в электронных письмах… Это можно считать модерируемым списком, где каждый может быть модератором, все сообщения сохраняются в архиве. Это не совсем чат, но обсудить что-то здесь тоже можно”⁸².

Дэн Бриклин (род. в 1951 г.) и Эв Уильямс  (род. в 1972 г.) в 2001 г.

Джимми Уэйлс (род. в 1966 г.)

Сергей Брин (род. в 1973 г.) и Ларри Пейдж (род. в 1973 г)

Сервису нужно было придумать имя. Фактически Каннингем создал быстрый вариант Всемирной сети, можно было его так и назвать — QuickWeb, “быстрая Сеть”, что звучало скучно и банально, как будто название придумывали менеджеры Microsoft. К счастью, из дальних уголков его памяти выплыло другое слово, означающее “быстро”. Тринадцать лет назад Каннингем проводил медовый месяц на Гавайях, где сотрудник аэропорта посоветовал ему сесть на “вики-вики” автобус между терминалами. Он уточнил, что это значит, и оказалось, что в переводе с гавайского языка “вики” означает быстрый, а “вики-вики” — очень быстрый. Так его веб-страницы и программное обеспечение, которое их обслуживало, стали называться WikiWikiWeb, а коротко — Wiki[110].

В первой версии сервиса Каннингем создавал в тексте ссылки путем слияния нескольких слов в одно. При этом каждое из них начиналось с заглавной буквы, то есть в каждом словосочетании получались две прописные буквы или больше, например, как в “Заглавные Буквы”. Такой стиль написания получил название “Верблюжий Регистр”⁸³, позднее его будут использовать в десятках интернет-брендов, таких как AltaVista, MySpace и YouTube.

Вики-движок WikiWikiWeb стал известен как WardsWiki. Он позволял любому посетителю сайта редактировать и добавлять контент, никаких паролей не предусматривалось. Предыдущие версии страниц сохранялись на случай, если кто-то что-то испортит. Каннингем и его коллеги могли отслеживать правки на странице “Последние изменения”, однако премодерирования на сайте не было, каждый мог внести изменения, не дожидаясь одобрения свыше. Каннингем, оптимист со Среднего Запада, верил, что система будет работать, потому что “люди в целом хорошие”. Бернерс-Ли представлял себе Сеть именно такой, позволяющей не только читать чужие материалы, но и высказываться самому. “Вики-сайты были одним из инструментов для сотрудничества, — считал Бернерс-Ли. — Другим таким инструментом были блоги”⁸⁴.

Как и Бернерс-Ли, Каннингем выложил свое программное обеспечение в открытый доступ, чтобы каждый мог его использовать и дописывать. Логично было предположить, что вскоре появились десятки вики-сайтов, а исходный код несколько улучшен. Долгое время о концепции вики знали только программисты. Однако все изменилось, когда в январе 2001 года ее решил использовать один не самый успешный интернет-предприниматель, который без особого успеха пытался создать открытую онлайн-энциклопедию.

Джимми Уэйлс родился в 1966 году в Хантсвилле, штат Алабама, городе простых работяг и авиаконструкторов. За шесть лет до этого президент Эйзенхауэр лично открыл в Хантсвилле Центр космических полетов имени Маршалла. Это был ответ США на запуск первого искусственного спутника Земли Советским Союзом. “Поскольку мое детство прошло в Хантсвилле в период расцвета космической программы, то в будущее я смотрел с оптимизмом”⁸⁵, — вспоминает Уэйлс. “Помню, что, когда я был маленьким, в Центре иногда испытывали ракеты и от этого дрожали стекла в окнах нашего дома. Мы следили за новостями космической индустрии, как если бы это была местная спортивная команда, и это было по-настоящему захватывающе. Мы все ощущали, что живем в городе науки и техники”⁸⁶.

Отец Уэйлса работал управляющим в продуктовом магазине и отдал сына в частную школу, где все уроки проходили в одном помещении и для всех учеников одновременно. Школу основали мать и бабушка Уэйлса, которые преподавали там музыку. Когда ему было три года, в их доме появилась энциклопедия World Book — “Всемирная книга”, мать купила ее у торговца, который обходил жилые дома и предлагал свой товар. Стоило Уэйлсу научиться читать, как энциклопедия стала для него объектом преклонения. Он как будто держал в руках рог изобилия, переполненный знаниями. В книге были карты, иллюстрации и даже страницы со слоями прозрачной пленки, которые можно было поднимать и рассматривать, например, внутренности препарированной лягушки — мускулы, сосуды и систему пищеварения. Однако довольно скоро Уэйлс осознал, что у “Всемирной книги” были и недостатки: она не могла вместить все знания на свете, сколь бы большой ни была. А со временем неохваченной информации становилось только больше. За несколько лет произошло немало важных событий, о которых в энциклопедии не было ни слова: полеты на Луну, рок-фестивали, протестное движение, гибель Кеннеди и Кинга. Издатели “Всемирной книги” выпускали наклейки с новым текстом для обновления энциклопедии. Уэйлс скрупулезно их собирал. “Я иногда шучу, что еще в детстве начал редактировать энциклопедию, вклеивая наклейки в купленную мамой книгу”⁸⁷.

После окончания Университета Оберна он без энтузиазма учился в аспирантуре и не закончил ее. Уэйлс устроился в одну финансовую компанию в Чикаго на пост директора по исследованиям, но ему там было не очень интересно. Он на все смотрел с точки зрения науки, а еще любил Интернет, особенно после того, как поиграл в текстовые многопользовательские игры, разработка которых спонсировалась игроками. Он запустил и лично модерировал электронный список рассылки про Айн Рэнд, американскую писательницу русского происхождения, которая объединила объективизм и либертарианскую философию. Уэйлс пускал на свой дискуссионный форум практически всех. Он мог делать замечания за враждебность, ссоры и “флейм” — личные угрозы или оскорбления в адрес других участников, но в целом довольно терпеливо относился к гостям форума: “Я решил держаться золотой середины и старался модерировать незаметно”⁸⁸, — писал он в одном из постов.

Когда поисковых систем еще не существовало, особой популярностью в Интернете пользовались такие сервисы, как вебкаталоги, то есть списки актуальных и полезных сайтов, которые пользователи составляли вручную, и веб-кольца, группы веб-сайтов, которые имели общую навигационную панель и содержали ссылки друг на друга. Уэйлс и его друзья решили присоединиться к всеобщему празднику и в 1996 году основали компанию BOMIS, что расшифровывалось как “злобные старики в костюмах”. Они начали перебирать различные идеи и запустили несколько стартапов, довольно обычных для конца 1990-х, когда каждый день появлялись новые интернет-компании. В частности, приятели открыли кольцо веб-страниц о подержанных автомобилях с каталогом фотографий, сервис доставки питания, бизнес-справочник по компаниям Чикаго и кольцо веб-сайтов о спорте. После переезда в Сан-Диего Уэйлс создал веб-кольцо и каталог сайтов, которые он называл “чем-то вроде поисковой системы для мужчин”, поскольку там в основном размещались фотографии полуобнаженных девушек⁸⁹.

Веб-кольца показали Уэйлсу, как важно привлекать пользователей к созданию контента. Он убеждался в этом каждый раз, когда открывал свои спортивные сайты и видел, что пользователи, которые делают ставки на спорт, пишут тематические обзоры и резюме лучше, чем это мог бы сделать спортивный эксперт. Также сильное впечатление на него произвело эссе Эрика Рэймонда “Собор и базар”, в котором автор объяснял, почему веб-сайты лучше создавать по модели базара, которая имеет гибкую структуру, формируемую обществом, а не по модели собора, где принята вертикальная форма управления⁹⁰.

Затем Уэйлс решил создать интернет-энциклопедию, то есть онлайн-версию “Всемирной книги”, которая так ему нравилась в детстве. Он назвал ее “Нупедией”. Писать статьи новой энциклопедии должны были добровольцы, а пользоваться ей можно было бесплатно. В 1999 году Ричард Столлман, основоположник движения за бесплатное ПО, высказывал идеи о реализации подобного проекта⁹¹. Уэйлс надеялся, что реклама будет приносить ему доход. Для работы над сайтом Уэйлс нанял аспиранта кафедры философии Ларри Сэнгера, с которым он познакомился на онлайн-форуме. “Он очень хотел, чтобы проект возглавлял философ”⁹², — вспоминает Сэнгер.

Сэнгер и Уэльс разработали жесткие правила написания и утверждения статей для “Нупедии”. Процесс одобрения материала проходил в семь этапов. Вначале нужно было согласовать тему будущей статьи со штатными экспертами сайта. Далее черновик статьи должны были проверить как внешние эксперты, так и простые пользователи, а затем текст статьи редактировался как профессионалами, так и любителями. “Мы хотим, чтобы наши редакторы были настоящими знатоками в своей области и (за некоторым исключением) имели докторскую степень”⁹³,— значилось в принципах “Нупедии”. “Ларри считал, что энциклопедия должна быть даже «более научной», чем обычные энциклопедии, иначе ее не воспримут всерьез и не будут считать авторитетным источником, — объяснил Уэйлс. — Он был неправ, но тогда, учитывая наш опыт, его позиция казалась обоснованной”⁹⁴. Первая статья “Нупедии” появилась в марте 2000 года и была посвящена атональности. Написал ее ученый из университета Иоганна Гутенберга, расположенного в Майнце, в Германии.

Статьи составлялись невообразимо долго. И что еще хуже, процесс этот был не самым увлекательным. Джастин Холл всем продемонстрировал, что бесплатно писать в Сети стоило только ради удовольствия. За год в “Нупедии” появилось около дюжины статей, поэтому как энциклопедия она была бесполезна. Примерно 150 статей находилось в стадии написания или утверждения, что хорошо иллюстрировало, насколько неудобной была система Уэйлса. Она получилась неповоротливой. Вышло так, что Уэйлс забил мяч в собственные ворота. Он решил сам написать статью об экономисте Роберте Мертоне, который получил Нобелевскую премию за создание математической модели рынка производных ценных бумаг. Ранее Уэйлс опубликовал работу о теории оценки опционов, поэтому с работами Мертона был очень хорошо знаком. “Я начал составлять статью для сайта и понял, что мне страшно, ведь я знал, что мой черновик будут проверять самые уважаемые преподаватели финансов, каких только смогут найти сотрудники «Нупедии», — вспоминает Уэйлс. — Я как будто вновь стал студентом, это был большой стресс. Тогда я осознал, что мы создали неэффективную систему”⁹⁵.

Именно в тот момент Уэйлс и Сэнгер услышали о вики-сайтах Уорда Каннингема. В цифровую эпоху инновации нередко рождались в результате объединения идей, уже витавших в воздухе. Так появилась и “Википедия”: технология вики-разметки стала использоваться в “Нупедии”. Однако между приятелями разгорелся спор о том, кто именно придумал данное решение. Подобные диспуты были совершенно не свойственны вики-сообществу.

Сэнгер приводит такую версию истории: в начале января 2001 года он и его друг программист Бен Ковитц обедали неподалеку от Сан-Диего, в мексиканской забегаловке у дороги. Ковитц до этого пользовался вики-сайтами Каннингема и в деталях рассказал Сэнгеру об этой технологии. По словам Сэнгера, его позднее осенило, что вики-разметка может решить его проблемы с “Нупедией”. “В ту же секунду я начал размышлять о том, как при помощи вики сделать более доступную и простую систему редактирования статей для бесплатной энциклопедии, создаваемой интернет-пользователями, — рассказывал Сэнгер позднее. — Тогда я еще даже не видел вики-сайты, но чем больше я об этом думал, тем больше убеждался в том, что нашел верное решение”. Согласно его версии, он убедил Уэйлса попробовать применить концепцию вики⁹⁶.

Ковитц же настаивал, что именно он придумал использовать концепцию вики для свободной энциклопедии и что ему пришлось убеждать Сэнгера это сделать. “Я предложил ему взять идею вики и сделать так, чтобы редактировать статьи могли все читатели «Нупедии», а не только модераторы. При этом все правки должны были появляться на сайте мгновенно, без одобрения свыше, — поделился Ковитц. — Вот что я ему сказал слово в слово: «Пусть любой дурак на свете, у которого есть доступ в Интернет, сможет править любую страницу сайта». На это Сэнгер стал возражать: «Не получится ли так, что полные идиоты будут писать откровенные глупости или высказывать свое субъективное мнение?» Ковитц ответил: «Да, а другие дураки смогут удалить эти изменения или заменить их на что-то получше»”⁹⁷.

Уэйлс также предлагал собственную версию произошедшего. Он утверждал, что слышал о технологии вики за месяц до обеда Сэнгера и Ковитца. Вики-сайты существовали уже более четырех лет, и их нередко обсуждали программисты, включая Джереми Розенфельда, взрослого ребенка с широкой улыбкой, который работал в BOMIS. “В декабре 2000 года Джереми показал мне викистраницы Уорда и сказал, что это может решить нашу проблему”, — вспоминает Уэйлс. Он добавил, что позднее Сэнгер показал ему те же вики-сайты, на что Уэйлс ему ответил: “А, да, вики, Джереми мне их показал в прошлом месяце”⁹⁸. Сэнгер усомнился, что такой разговор имел место, и на дискуссионных форумах “Википедии” начались язвительные словесные перепалки. В какой-то момент Уэйлс попытался разрядить обстановку и написал Сэнгеру: “Эй, парень, остынь”, — но Сэнгер продолжал доказывать Уэйлсу свою правоту на других форумах[111].

Данный спор можно считать примером классической проблемы, с которой сталкиваются историки, решившие написать о коллективном проекте. Все участники по-разному описывают, кто чем занимался, и, как водится, преувеличивают значимость своего вклада. Эту особенность каждый из нас не раз замечал за своими друзьями и, может быть, раз-другой даже за собой. Есть некоторая ирония в том, что подобный спор возник между основателями масштабного волонтерского проекта, который держался на вере в то, что люди готовы работать на общее благо, не требуя признания и благодарности⁹⁹.

Не столь важно было разобраться, кто больше вложил в общее дело. Намного важнее было увидеть и оценить, какой мощный эффект может иметь обмен идеями. Бен Ковитц, например, это осознавал. Он лучше остальных понимал, каким образом их совместные действия привели к появлению “Википедии”. Его самого можно было считать шмелем, который появился как раз вовремя. “Некоторые люди критикуют Джимми Уэйлса, умаляют его вклад и называют меня одним из основателей «Википедии» или даже «истинным основателем», — рассказывает Ковитц. — Да, я предложил идею, но основателем я не был. Я был просто шмелем. Я некоторое время кружил вокруг вики-цветка, а затем опылил цветок бесплатной энциклопедии Уэйлса. Я говорил со многими людьми, у которых были схожие идеи, однако эти разговоры случались не в том месте и не в то время, поэтому и не превратились в нечто большее”¹⁰⁰.

Довольно часто хорошие идеи расцветают именно таким образом: шмель приносит с собой половинку идеи и сажает ее в плодородную почву, где уже наполовину созрели инновации. Поэтому так важны веб-технологии. И обеды в мексиканских закусочных.

Когда Уэйлс позвонил Каннингему в январе 2001 года и сообщил, что собирается использовать программное обеспечение вики в своей энциклопедии, Каннингем очень обрадовался и идею одобрил. Он не стремился запатентовать или защитить авторским правом свое программное обеспечение или название вики. Он был из тех инноваторов, кому нравилось, что их разработки становятся инструментами, которые каждый человек может использовать или переработать.

Первое время Уэйлс и Сэнгер рассматривали “Википедию” лишь как дополнение к “Нупедии”, как механизм обеспечения и организации ее работы. Сэнгер уверял научных редакторов, что статьи “Википедии” будут вынесены в отдельный раздел сайта и не будут появляться в списке статей “Нупедии”. “Если какая-либо вики-статья будет написана на достаточно высоком уровне, то мы сможем запустить принятый у нас процесс проверки и редактирования”,— написал он в посте¹⁰¹. Однако пуристы “Нупедии” протестовали и настаивали на том, чтобы “Википедия” совершенно никак не пересекалась с основной энциклопедией, не оскверняла их сокровищницу экспертной мудрости. Экспертный совет “Нупедии” оставил короткое сообщение на своем сайте: “Пожалуйста, обратите внимание: «Википедия» и «Нупедия» основаны на разных принципах и имеют разные правила редакции материала; редакторы и рецензенты «Нупедии» необязательно одобряют проект «Википедия», а участники проекта «Википедия» необязательно поддерживают проект «Нупедия»”¹⁰². Тогда педанты из числа святейших представителей “Нупедии” этого не знали, но они сделали “Википедии” огромное одолжение, отпустив ее в свободное плавание.

Получив полную свободу, “Википедия” стала стремительно развиваться. Новый проект сыграл ту же роль в истории веб-контента, что система GNU/Linux в мире программного обеспечения. Люди ради удовольствия объединялись с единомышленниками и совместно создавали и обслуживали общий продукт. Этот прекрасный и парадоксальный подход хорошо вписывался в философию Интернета, а сетевые технологии позволяли его удачно реализовать. Любой желающий мог отредактировать страницу, а правки отображались мгновенно. Совсем необязательно было быть экспертом. Не нужно было факсом высылать копию своего диплома или ждать одобрения вышестоящих лиц. Можно было не использовать свое настоящее имя или вообще не регистрироваться. Безусловно, это развязывало руки недоброжелателям (в терминах “Википедии” — вандалам). Как и разные дураки и фанатики, они могли испортить статьи. Однако каждая версия страницы сохранялась в базе данных, поэтому любой человек мог отменить последние изменения, если находил в них что-то неправильное. Исследователь СМИ Клэй Ширки так описал этот подход: “Представьте себе стену, с которой проще стирать граффити, чем рисовать на ней новые. Количество граффити на такой стене будет зависеть от выдержки тех, кто ее охраняет”¹⁰³. И вики-сообщество яростно защищало свой проект. Ни одна война не сравнится с теми жаркими баталиями, какие велись на страницах “Википедии”. И силы разума регулярно побеждали, что было даже удивительно.

Всего за месяц в “Википедии” появилась тысяча статей. В “Нупедии” их было приблизительно в семьдесят раз меньше даже через год после запуска. В сентябре 2001 года, на восьмой месяц своего существования, “Википедия” состояла уже из десяти тысяч статей. її сентября в США произошла серия крупных терактов, на что сообщество “Википедии” быстро среагировало, показав, что их проект может быть полезным: пользователи наперегонки писали статьи на такие темы, как Всемирный торговый центр и его архитектор. Через год энциклопедия содержала уже сорок тысяч статей, что было больше, чем во “Всемирной книге”, которую когда-то купила мать Уэйлса. К марту 2003 года число статей на английском языке достигло ста тысяч, и каждый день на портале работало практически пятьсот редакторов. Тогда-то Уэйлс и решил закрыть “Нупедию”.

Сэнгер оставил “Википедию” еще за год до этого. Уэйлс его отпустил, поскольку они все чаще спорили по принципиальным вопросам. Например, Сэнгер считал, что им нужно проявлять больше уважения к экспертам и ученым, а Уэйлс утверждал, что “люди, которые ждут почтения, потому что имеют ученую степень, но при этом не готовы иметь дело с менее титулованными коллегами, как правило, раздражают”¹⁰⁴. Сэнгера же больше раздражали простые обыватели без академических достижений. “Вики-сообществу стоит научиться уважать профессионалов и взять это за правило”, — писал он в своем “Предновогоднем манифесте” 2004 года. Сэнгер высказал немало подобных обвинений в адрес энциклопедии после того, как ушел из проекта: “В первый год существования «Википедии» я пытался привить ее авторам и редакторам чувство уважения и почтения к ученым-экспертам, однако меня мало кто поддержал”. Высокомерие Сэнгера отталкивало как Уэйлса, так и вики-сообщество. “В конечном итоге «Википедию» перестанут редактировать специалисты, у которых не будет хватать на это терпения, хотя и будет достаточно знаний”, — предсказывал Сэнгер¹⁰⁵.

Оказалось, что Сэнгер ошибался. Эксперты не испугались обилия некомпетентных любителей. Люди в сообществе сами становились специалистами, и ученые — частью сообщества. Когда “Википедия” только начинала развиваться, я собирал материалы для книги об Альберте Эйнштейне и прочел о нем статью в “Википедии”. В ней утверждалось, что в 1935 году Эйнштейн направился в Албанию, поскольку албанский король Зогу мог помочь ему с американской визой и тем самым спасти от нацистов. Это было вопиющей ложью, хотя в тексте даже приводились цитаты на неизвестные албанские веб-сайты, которые с гордостью описывали этот случай. Правда, в качестве доказательств там в основном приводились через третьи руки полученные воспоминания чьего-то дяди, которому все рассказал его друг. Используя свое настоящее имя и никнейм, я удалил эту информацию с сайта, но кто-то отменил мои правки. На странице обсуждения данной статьи я предоставил источники, подтверждающие, что в то время Эйнштейн находился в Принстоне, а приехал туда по паспорту Швейцарии. Однако упрямые албанские патриоты продолжали стоять на своем. Мы препирались с ними несколько недель, и я уже начал беспокоиться, что настойчивые фанатики могли победить и подорвать веру викисообщества в народную мудрость. Однако через некоторое время наша война закончилась, в статье больше не было ни слова об Эйнштейне в Албании. Первое время я полагал, что та самая народная мудрость здесь ни при чем, ведь я сам предложил исправить статью. Однако затем я понял, что я, как и тысячи других людей, сам являюсь частью сообщества и что каждый из нас время от времени добавляет крупинку своих знаний в общий котел.

Статьи “Википедии” должны быть нейтральными — это основополагающий принцип энциклопедии, поэтому весь материал излагается прямо и просто, даже когда речь идет о таких спорных вопросах, как глобальное потепление или аборты. Это сильно упрощает взаимодействие между людьми с противоположными точками зрения. “Благодаря политике нейтралитета сторонники противоборствующих лагерей могут объединять усилия для написания какой-либо статьи, — рассказывает Сэнгер. — Это поразительно”¹⁰⁶. Авторы и редакторы энциклопедии ориентируются на нейтральную точку зрения, и, как правило, это позволяет им создавать объективные статьи, учитывающие разные мнения. Так родилась модель сотрудничества, в которой цифровые технологии помогают сторонам приходить к консенсусу в самых разных спорах, однако ее редко используют.

Не только статьи “Википедии” были результатом коллективных усилий. Участники проекта также сами разработали правила работы на портале. Уэйлс организовал систему совместного управления, не имеющую жесткого контроля сверху, а сам больше раздавал советы или мотивировал людей, но никогда не отдавал приказы. Существовали специальные вики-страницы, где пользователи могли обсуждать и формулировать правила. Так были установлены принципы отмены правок, порядок урегулирования конфликтов при помощи посредника, условия блокирования отдельных пользователей или выдачи статуса администратора. Все эти правила не были продиктованы центральной властью, вики-сообщество их создало само. Власть была децентрализована, как и во всем Интернете. “Я не могу себе представить, кто бы еще мог так глубоко продумать правила жизни нашей энциклопедии, как не сами пользователи, работающие бок о бок, — комментирует Уэйлс. — Команда «Википедии» довольно часто находит действительно хорошие и продуманные решения, потому что нашему проекту пытается помочь так много людей”¹⁰⁷.

“Википедия” росла естественным образом, расширяясь за счет инициативы снизу. Контента и администраторов становилось все больше, и вскоре энциклопедия распространилась по всей планете, как вездесущие дикие лианы. В начале 2014 года статьи “Википедии” можно было прочесть на 287 языках, включая язык африкаанс и жемайтское наречие. Общее количество статей достигало 30 миллионов, из них 4,4 миллиона было написано на английском. Для сравнения: электронная версия энциклопедии “Британика”, которая с 2010 года не публикуется в печатном виде, содержала 80 тысяч статей, что составляло менее чем два процента от числа статей в “Википедии”. “Миллионы участников проекта «Википедия» создали ресурс, который позволяет нам при помощи одного клика мышкой узнать, что такое инфаркт миокарда, каковы причины Агашерской войны или кто такой Спэнглз Малдун, — писал Клэй Ширки. — Это нерукотворное чудо. Это похоже на то, как рынок сам определяет, сколько хлеба нужно поставить в магазины. Однако в случае с «Википедией» все еще необычнее: люди не только бесплатно создают контент, но и читателям все материалы доступны бесплатно”¹⁰⁸. В результате мы получили крупнейший в истории проект по созданию информационного ресурса.

Так почему же люди помогают? Гарвардский профессор Йохай Бенклер назвал “Википедию”, а также программное обеспечение с открытым исходным кодом и другие коллективно созданные бесплатные продукты примерами “децентрализованного социального производства”. Он далее пояснил: “Главной характеристикой такого производства является то, что группы индивидов успешно сотрудничают в рамках масштабных проектов. Люди могут иметь самые разнообразные стимулы и следовать разным социальным сигналам, при этом к таким стимулам не будут относиться рыночные цены или задания менеджеров”¹⁰⁹. Например, мотивацией может быть психологическое удовлетворение от взаимодействия с другими людьми, или люди могут получать удовольствие от того, что делают полезное дело. У всех нас есть увлечения: кто-то собирает марки, кто-то борется за грамотность, другие могут по памяти назвать бейсбольный рекорд Джеффа Торборга или количество, названия и расположение кораблей при Трафальгарском сражении. Все это оказывается в “Википедии”.

“Википедия” апеллирует к чему-то всеобъемлющему, будит в людях практически первобытные чувства. Некоторые участники проекта говорят, что употребляют “вики-кокс”, потому что, когда они вносят в статью качественную правку и она мгновенно отображается на сайте, в центр удовольствия в их мозгу как будто бы поступает гормон дофамин и вызывает эйфорию. До недавнего времени публиковать свои материалы могли лишь немногие избранные, например все мы, писатели и редакторы. Думаю, мои коллеги тоже помнят, сколько волнений испытываешь, когда твои тексты впервые выходят в печать. “Википедия”, как и блоги, позволяет каждому ощутить этот трепет, и для этого не нужны разрешения и благословение элиты издательского дела.

К примеру, многие статьи “Википедии” о британской аристократии были написаны пользователем с ником Лорд Эмсворт. Они были очень познавательными и во всех тонкостях описывали систему дворянских титулов (пэрства), в результате чего некоторые были выбраны “Статьями дня”, а Лорд Эмсворт получил права администратора “Википедии”. Оказалось, что под этим ником, взятым из романов П. Г. Вудхауса, писал шестнадцатилетний школьник из города Саут-Брансуик, штат Нью-Джерси. В “Википедии” никто не может узнать о твоем незнатном происхождении¹¹⁰.

В дополнение к уже написанному стоит упомянуть о том особом удовольствии, которое мы испытываем, когда лично помогаем создавать информационный ресурс, а не просто пассивно им пользуемся. “Важно сделать так, чтобы люди не просто читали какие-то источники, но и могли с ними взаимодействовать. Это можно считать стоящей целью”¹¹¹, — отмечает профессор Гарвардского университета Джонатан Цитрейн. “Википедия”, которую мы создаем совместными усилиями, намного ценнее, чем “Википедия”, которую нам бы подали на блюдечке. Коллективное производство вовлекает всех участников в процесс.

Джимми Уэйлс любил повторять, что цель создания “Википедии” проста и заманчива: “Представьте себе мир, в котором каждый житель Земли имеет свободный доступ ко всем знаниям, накопленным человечеством. Вот чем мы занимаемся”. Глобальная и достойная цель. Однако его слова не в полной мере отражали происходящее, ведь “Википедия” давала людям намного больше, чем бесплатный доступ к информации. В ней каждый мог применить свои знания и поделиться ими со всем миром — никогда прежде люди не имели таких возможностей. Со временем Уэйлс это понял: “«Википедия» позволяет людям не только получить доступ к знаниям других людей, но и делиться своими собственными, — говорил он. — Когда вы помогаете создавать какой-то продукт, вы становитесь и владельцем, и частью этого продукта. Так получаешь намного больше удовлетворения, чем если бы ты пришел на все готовое”¹¹².

“Википедия” позволила человечеству сделать еще один шаг навстречу идеям Вэнивара Буша, описанным в его эссе “Как мы можем мыслить” 1945 года: “Будут созданы принципиально новые энциклопедии, пронизанные сетью ассоциативных связей. Мы сможем вносить их в мемекс и там расширять и дополнять”. Буш также обращался к работам Ады Лавлейс, которая утверждала, что в будущем машины будут выполнять практически любые задачи, но думать самостоятельно не смогут. Создатели “Википедии” не планировали создавать “мыслящую” машину. Энциклопедия скорее стала великолепным примером симбиоза человека и машины, где человеческие знания и вычислительная мощность компьютеров сплелись в единое целое подобно нитям в полотне. Когда в 20іі году у Джимми Уэйлса и его новой жены родилась дочь, они назвали ее Адой в честь леди Лавлейс¹¹³.

Ларри Пейдж, Сергей Брин и поисковые системы

В январе 1994 года Джастин Холл запустил свой эксцентричный веб-сайт. Тогда в мире насчитывалось всего семьсот сайтов, к концу того года их было уже 10 тысяч, а еще через год — 100 тысяч. Когда стало возможным подключаться к Всемирной паутине с любого персонального компьютера, перед нами открылись невероятные возможности: любой человек мог получить любой веб-контент и поделиться своим контентом со всеми желающими. Однако этот новый, только зарождавшийся мир мог оказаться бесполезным, ведь информацию в нем нужно было как-то искать. Человечество нуждалось в простом инструменте для поиска сетевого контента с помощью компьютеров — в интерфейсе “человек — машина — Сеть”.

Первыми попытками создать нечто подобное были каталоги веб-страниц, составленные вручную. Среди них встречались довольно специфичные и несерьезные списки, как, например, “Ссылки Джастина из подполья” Холла или “Бесполезные сайты” Пола Филлипса. Другие были более основательными и полными, например “Виртуальная библиотека Всемирной сети” Тима Бернерса-Ли, страничка NCSA “Что нового?” и “Проводник по Глобальной сети” Тима О'Райли. Где-то между этими двумя лагерями располагался сайт, созданный двумя аспирантами из Стэнфорда, которые сделали качественный шаг вперед в этой области. Их страница была открыта в начале 1994 года и пережила несколько реинкарнаций, одна из которых называлась “Путеводитель Джерри и Дэвида по Всемирной сети”.

Джерри Янг и Дэвид Фило должны были дописывать свои докторские диссертации, но вместо этого играли в спортивные симуляторы, где игроки становились владельцами баскетбольного клуба и должны были собрать хорошую команду. “Мы занимались чем угодно, лишь бы не писать диссертации”¹¹⁴, — вспоминает Янг. Он искал способы пробраться на серверы игры, чтобы получить статистику других игроков. В то время серверы еще работали с протоколами FTP и Gopher, которые служили для передачи информации в Интернете и были популярны до появления Всемирной паутины.

Когда вышел браузер Mosaic, Янг заинтересовался Всемирной сетью и вместе с Фило начал вручную составлять каталог веб-сайтов, который постоянно рос. Приятели объединяли ссылки в категории, такие как бизнес, образование, развлечения, правительство. Каждый раздел имел десятки подкатегорий. В конце 1994 года они переименовали свой каталог в Yahoo!.

Было очевидно, что вручную обновлять списки сайтов невозможно, ведь каждый год количество веб-страниц увеличивалось в десятки раз. К счастью, тогда уже существовал способ получать информацию с FTP и Gopher-ресурсов. Речь шла о поисковых роботах, которые обходили интернет-серверы, собирали данные и индексировали их. Два самых известных робота-сборщика носили имена влюбленной парочки из комиксов: Арчи (для FTP) и Вероника (для Gopher). В 1994 году многие предприимчивые инженеры писали свои поисковые машины и роботов. Среди них можно упомянуть, например, WWW Wanderer Мэтью Грея из Массачусетского технологического института, WebCrawler Брайана Пинкертона из Университета Вашингтона, AltaVista Луи Монье из компании Digital Equipment Corporation, Lycos Майкла Молдина из Университета Карнеги — Меллон, OpenText, созданный программистами из канадского Университета Ватерлоо, и Excite, разработанный шестью друзьями из Стэнфорда. Эти поисковые системы использовали роботов, называемых ботами, которые кочевали по гиперссылкам всей Сети подобно тому, как заядлые пьяницы заглядывают в каждый паб на своем пути. Роботы собирали URL-адреса и информацию о каждом сайте, затем данные маркировались, индексировались и помещались в базу данных, доступ к которой имели поисковые серверы.

Фило и Янг из Yahoo! не стали создавать собственного робота-сборщика, а купили готового. Друзья продолжали подчеркивать важность своего созданного людьми каталога. Когда человек вводил поисковый запрос, компьютеры Yahoo! анализировали составленный вручную каталог и, если находили что-то подходящее, выдавали пользователю результаты списком. Если ничего похожего в каталоге не было, запрос перенаправлялся в поисковую систему с роботами.

Команда Yahoo! ошибочно полагала, что большинство пользователей будет беспредметно путешествовать по интернет-ссылкам, а не искать что-то определенное. “Мы совершенно не ожидали, что люди начнут искать конкретные вещи вместо того, чтобы просто исследовать Всемирную паутину”¹¹⁵, — говорит Сриниджа Сринивасан, первый редактор Yahoo! которая руководила отделом из более чем шестидесяти молодых редакторов и составителей каталогов. Компания продолжила широко использовать человеческий ресурс, поэтому на протяжении многих лет подборка новостей на Yahoo! была лучше, чем у конкурентов (как и сейчас). Однако их поисковая система проигрывала другим подобным сервисам. Сринивасан и ее команда не успевали обрабатывать данные о новых сайтах, у них не было ни единого шанса. И во что бы они ни верили, основным методом поиска информации в сети стали автоматизированные системы. А возглавили парад два других аспиранта из Стэнфорда.

Ларри Пейдж рос среди программистов и инженеров[112]. Его родители преподавали в Университете Мичигана, отец — компьютерные науки и теорию искусственного интеллекта, а мать — программирование. В 1979 году, когда Ларри было шесть лет, отец принес домой любительский домашний компьютер Exidy Sorcerer¹¹⁶. “Помню, я был в диком восторге, потому что в те времена покупка компьютера считалась настоящим событием. Он, наверное, стоил, как машина”¹¹⁷. Пейдж быстро научился им пользоваться и делал на нем домашние задания. “Думаю, я был первым ребенком в начальной школе, который сдал работу, выполненную на компьютере”¹¹⁸.

В детстве одним из кумиров Пейджа был Никола Тесла, талантливый изобретатель в области электротехники и других областях. Одно время он работал на Томаса Эдисона, который его обманул; Тесла умер в безвестности. В возрасте двенадцати лет Пейдж прочитал биографию Теслы и нашел его жизнь довольно трагичной. “Он был одним из величайших изобретателей, но история его жизни — это очень и очень грустная история, — рассказывал Пейдж. — У него не получалось зарабатывать на своих изобретениях, ему едва хватало денег на собственные исследования. Лучше идти по стопам Эдисона. Вот вы что-то изобрели, но людям от этого ни тепло ни холодно. Вам нужно рассказать о своем изобретении миру, запустить его в производство и заработать денег на будущие исследования”¹¹⁹.

Родители Пейджа часто путешествовали по стране на машине и брали с собой Ларри и брата Карла. Иногда они ездили на компьютерные конференции. “По-моему, на момент окончания школы я побывал уже в каждом американском штате”, — вспоминает он. Однажды они поехали в Ванкувер на международную конференцию по вопросам искусственного интеллекта. Там было выставлено множество невероятных роботов, но Пейджа не хотели пускать, потому что ему еще не исполнилось шестнадцати. И тогда отец заставил сотрудников впустить сына: “Он просто кричал на всех. Это был один из немногих случаев, когда я видел, как отец ругается”¹²⁰.

Второй страстью Пейджа после компьютеров была музыка, что роднило его со Стивом Джобсом и Аланом Кеем. Пейдж играл на саксофоне и изучал основы музыкальной композиции. Летом он отправлялся в известный музыкальный лагерь в Интерлошене на севере штата Мичиган. Места в оркестре там распределялись путем коллективного голосования: в первый день будущий оркестр рассаживался по стульям, и каждый ребенок мог посоревноваться за одно место выше. Дуэлянтам назначалось музыкальное произведение, которое они играли, а остальные дети слушали, повернувшись к ним спиной, а затем выбирали лучшего. “Через некоторое время все споры разрешались, и все знали, где им следует сидеть”¹²¹.

Родители Пейджа не только преподавали в Университете Мичигана, они там познакомились, будучи студентами. И они не шутили, когда говорили, что Пейдж будет учиться там же. Так и получилось. Основными предметами он выбрал информатику и бизнес, в частности, потому, что хорошо запомнил поучительную историю Теслы, который не умел извлекать прибыль из своих изобретений. К тому же у него был пример для подражания — брат Карл, на 9 лет его старше. После окончания университета он стал сооснователем одной социальной сети, а затем продал ее Yahoo! за 413 миллионов долларов.

Из всех университетских предметов наибольшее впечатление на Пейджа произвел курс Джудит Олсон. Она рассказывала о принципах взаимодействия человека и компьютера, иными словами, учила их разрабатывать простые и интуитивно понятные интерфейсы. Научно-исследовательский проект Пейджа по этому предмету был посвящен интерфейсу почтового клиента Eudora. Пейдж рассчитал и затем протестировал, сколько времени занимает выполнение различных задач в Eudora. Он, например, обнаружил, что использование командных клавиш вместо мыши замедляет все действия человека на 0,9 секунды. “Мне показалось, что я стал интуитивно чувствовать, как люди будут взаимодействовать с сервисом. Я понял, что такие мелочи довольно важны, — говорит Пейдж. — Но они до сих пор не очень хорошо изучены”¹²².

Однажды Пейдж съездил в летний лагерь, который организовал институт развития лидерских качеств под названием LeaderShape. На занятиях студентов учили, что “нужно покушаться на невозможное, в разумных пределах”. Пейдж заразился этой идеей и позднее запускал в Google проекты, которые, по мнению многих, балансировали на грани между смелостью и безумием. К примеру, в Университете Мичигана и после его окончания он пытался продвигать такие технологии будущего, как персональный автоматический транспорт и автомобили без водителей¹²³.

Настало время поступать в аспирантуру. Пейджа не приняли в Массачусетский технологический институт, зато взяли в Стэнфорд. Удачное совпадение. Пейджу было там самое место, ведь он интересовался одновременно технологиями и предпринимательством. В Стэнфорде исторически приветствовали бизнес-инициативы в области технологий еще с тех самых пор, когда выпускник университета Сирил Элвелл основал Federal Telegraph Company в 1909 году. В начале 1950-х декан инженерного факультета Фред Терман закрепил союз технарей и бизнесменов, построив на территории кампуса индустриальный парк. Многие профессора уделяли научным публикациям своих студентов столько же внимания, сколько бизнес-планам их стартапов. “О таком преподавателе я и мечтал. Я хотел, чтобы он имел предпринимательский опыт и был готов делать безумные вещи, которые бы изменили мир, — говорит Пейдж. — Многие стэнфордские профессоры подходили под это описание”¹²⁴.

Между тем другие элитные университеты фокусировались на научной деятельности и не одобряли коммерческие инициативы студентов. В Стэнфорде же впервые стали рассматривать университет не только как учебное заведение, но и как бизнес-инкубатор. Выпускники Стэнфорда основали такие компании, как Hewlett-Packard, Cisco, Yahoo! и Sun Microsystems. Пейдж, который позже добавит в этот список самое громкое название, считал, что коммерческая составляющая идет научно-исследовательским проектам на пользу. “По-моему, эффективность исследований очень возрастала, когда их проводили с учетом условий реальной жизни, — говорил он. — Это уже не сухая теория. Хочется применять свои решения на практике”¹²⁵.

Осенью 1995 года, перед тем как поступить в аспирантуру Стэнфорда, Пейдж участвовал в программе, где новичков знакомили с кампусом и окрестностями. В частности, они должны были ехать на день в Сан-Франциско. Его группу сопровождал общительный аспирант Сергей Брин, учившийся в Стэнфорде второй год. Пейдж от природы был человеком сдержанным, но Брин так допекал его своими резкими заявлениями, что вскоре они уже спорили на все темы подряд, от компьютеров до городской планировки. Они нашли друг друга. “Помню, он показался мне несносным типом, — признался Пейдж. — Мне он до сих пор таким кажется. Возможно, я ему тоже”¹²⁶. Да, это чувство было взаимным. “Мы оба показались друг другу довольно невыносимыми, — рассказывает Брин. — Но мы говорим так в шутку. Мы же в итоге много общались, и это было не просто так. А еще мы постоянно подкалывали друг друга”¹²⁷.

Родители Сергея Брина также были учеными, математиками, но его детство было совсем не похоже на детство Пейджа. Брин родился в Москве, его отец преподавал математику в Московском государственном университете, а мать была научным сотрудником Института нефтехимической и газовой промышленности. Они были евреями, поэтому сделать хорошую карьеру им бы никто не дал. “Мы жили очень бедно, — рассказывал Сергей журналисту Кену Алетте. — Родителям пришлось столкнуться с большими трудностями”. Когда отец подал документы на выезд из страны, и его, и жену выгнали с работы. В мае 1979 года им выдали выездные визы, Сергею тогда было пять лет. Общество помощи еврейским иммигрантам помогло им устроиться в США: они поселились в рабочем квартале вблизи Университета Мэриленда, где Брин-старший начал преподавать математику, а мать устроилась в расположенный неподалеку Центр космических полетов Годдарда при НАСА.

Сергея отдали в школу Монтессори, где детей учили мыслить независимо. “Там никто тебе не говорит, что нужно делать, — вспоминает Брин. — Ты сам выбираешь свой путь”¹²⁸. В этом они с Пейджем и были похожи. Позднее друзей спросили, был ли их успех связан с тем, что их родители — ученые, и они оба ответили, что большую роль в их жизни сыграло обучение по системе Монтессори. “Мне кажется, что дело в воспитании, в том, что нас учили игнорировать правила и приказы, самим проявлять инициативу, критически относиться к происходящему вокруг и поступать нестандартным образом”[113], — рассказал Пейдж.

Брина и Пейджа объединяло еще одно: они с юного возраста умели работать на компьютерах. Родители подарили Брину Commodore 64 на его девятый день рождения. “В те времена было намного проще запрограммировать компьютер, чем сегодня, — утверждает Брин. — На моей машине был установлен интерператор BASIC¹²⁹, поэтому я мог сразу начать разрабатывать свои программы”. В средней школе Брин и его друг писали программы, которые имитировали искусственный интеллект и могли поддержать диалог с человеком, но только на письме. “Не думаю, что сейчас дети, начиная работать на компьютерах, имеют возможность так легко погрузиться в программирование, как это было со мной”¹³⁰.

Когда Брину исполнилось семнадцать лет, отец взял его с собой в Москву. Брин чуть было не угодил в переделку из-за своих бунтарских настроений: он начал бросать камни в милицейскую машину. К нему подошли два сотрудника, чтобы разобраться, но родителям удалось все уладить. “Думаю, во мне живет бунтарский дух, потому что я родился в Москве. И я бы сказал, что во взрослом возрасте он никуда не исчез”¹³¹.

Мемуары физика Ричарда Фейнмана произвели на Брина сильное впечатление. Вслед за Леонардо да Винчи Фейнман горячо поддерживал союз искусства и науки. “Помню, в книге был отрывок, где он рассказывал, что хотел бы быть одновременно художником и ученым, как Леонардо, — сказал Брин. — Меня это очень воодушевило. Это ведь был рецепт счастливой жизни”[114].

Он сумел закончить старшую школу за три года, а еще через три получил диплом бакалавра по математике и информатике в Университете Мэриленда. Какое-то время они с приятелями, такими же компьютерными гиками, засиживались на электронных досках объявлений и в интернет-чатах, однако вскоре Брину стало скучно читать, как “десятилетние мальчики пытаются говорить о сексе”. Он увлекся текстовыми многопользовательскими компьютерными играми (МУДами¹³²) и даже сам написал одну. В ней был почтальон, доставлявший игрокам взрывающиеся посылки. “Я много времени провел в МУДах и считал их классными”¹³³, — вспоминает Брин. Весной 1993 года, когда он учился на последнем курсе университета, Марк Андриссен выпустил свой браузер Mosaic. Брин его скачал и пришел в полный восторг от Интернета.

Брин получил грант от Национального научного фонда США и поступил в аспирантуру Стэнфорда, где решил изучать data mining — сбор и анализ данных. (Массачусетский технологический институт нанес двойной удар, отказав как Брину, так и Пейджу, чем навредил если не им, то себе точно.) Для получения ученой степени Брину нужно было сдать восемь экзаменов, и вскоре после приезда он прошел семь из них на отлично. “Я провалил тот экзамен, в котором был больше всего уверен. Я пошел к преподавателю, чтобы обсудить ответы, и у меня получилось настоять на своем. Так мне зачли все восемь тестов”[115]. Таким образом, остаток года Брин мог жить в свое удовольствие, ходить на любые лекции и заниматься любимыми видами спорта: акробатикой, воздушной гимнастикой на трапеции, парусным спортом, плаванием и спортивной гимнастикой — довольно необычный набор. Он мог ходить на руках и как-то признался, что подумывал сбежать и присоединиться к цирку. Брин также очень любил кататься на роликах, и нередко можно было видеть, как он молнией проносился по залам и коридорам.

Пейдж только прибыл в Стэнфорд, а через несколько недель весь факультет компьютерных наук переехал в новое здание имени Билла Гейтса¹³⁴. Брину не понравилось, как архитектор пронумеровал помещения, поэтому он предложил новую систему, которая лучше описывала, где какое помещение находится и какое между ними расстояние: “Моя система была, так сказать, интуитивно понятна”¹³⁵. Пейдж делил учебную комнату с тремя другими аспирантами, и там же обосновался Брин. Система полива растений в подвесных горшках управлялась компьютером, пианино тоже было подключено к компьютеру, также в комнате были всевозможные электронные гаджеты и туристические пенки для желающих поспать днем или остаться в университете на ночь.

Неразлучным друзьям дали прозвище, которое писалось в “верблюжьем регистре”, — ЛарриИСергей. Их споры и колкие подшучивания напоминали дуэли, в которых мечи становились только острее, затачиваясь друг о друга. Тамара Манзнер, единственная девушка в группе, называла их перепалки “так глупо, что умно”. Особенно часто она говорила эти слова, когда приятели обсуждали абсурдные идеи, например, можно ли построить из лимских бобов что-то размером с дом. “Было очень весело заниматься в одной комнате с ними, — рассказывает Манзнер. — У нас у всех был сумасшедший график. Помню, как-то раз у нас не было свободных мест в три часа утра в субботу”¹³⁶. Тандем ЛарриИСергей прославился не только своей гениальностью, но и дерзкими выходками. “Они даже не пытались изобразить уважение к вышестоящим, — вспоминает профессор Раджив Мотвани, один из их кураторов. — Они постоянно со мной спорили и без зазрения совести могли сказать: «Вы несете полную чушь!»”¹³⁷

Нередко инноваторы объединяются в команды так, что сильные стороны одного компенсируют недостатки другого. Так было и с тандемом ЛарриИСергей. Пейдж был не особо общительным, ему было проще наладить зрительный контакт с монитором, чем с незнакомцем. У него было хроническое заболевание голосовых связок из-за перенесенной вирусной инфекции, поэтому говорил он тихим и хриплым голосом. Порой он предпочитал промолчать (в этом был некоторый шарм), чем мог приводить людей в замешательство. Зато от этого его редкие реплики становились еще более запоминающимися. Иногда Пейдж уходил глубоко в себя, а иногда был очень интересным собеседником. Он умел вдруг искренне улыбнуться и так внимательно слушал людей, что невольно льстил им и немного обескураживал. Пейдж обладал строгим научным умом, умел находить противоречия в самых обыденных высказываниях и мог легко превратить поверхностный разговор в глубокую дискуссию.

Брин же умел быть очаровательным хамом. Он мог войти в комнату без стука, с порога рассказать обо всех своих идеях и влиться в любую беседу. Пейдж был более вдумчивым и скрытным. Брину достаточно было знать, что что-то работает, а Пейдж должен был разобраться, почему оно работает. Энергичный и разговорчивый Брин часто притягивал к себе всеобщее внимание, зато в конце дискуссии Пейдж умел переключить всех на себя, вставив несколько замечаний. “Наверное, я застенчивее Сергея, хотя он иногда тоже бывает нерешительным, — говорит Пейдж. — Мы были отличной командой, потому что, возможно, я мыслил несколько шире, разбирался в разных областях. Я закончил факультет компьютерных технологий и больше него знал про технику и оборудование, а он больше смыслил в математике”¹³⁸.

Пейдж восхищался интеллектом Брина. “Он был невероятно умен, даже по меркам факультета компьютерных технологий”.

К тому же общительность Брина помогала ему объединять людей. Когда Пейдж приехал в Стэнфорд, ему выделили стол в общей комнате для магистров и аспирантов, известной как “загон”. “Сергей был очень компанейский, — вспоминает Пейдж. — Он знакомился со всеми студентами и приходил потусить с нами в «загоне»”. У Брина был особый талант заводить дружбу с преподавателями. “У Сергея как-то получалось попадать к профессорам в кабинеты, общаться с ними. Это было довольно необычно для аспиранта. Думаю, преподаватели это терпели, потому что он обладал незаурядным умом и много знал — ему было что сказать о самых разных вещах” ¹³⁹.

Пейдж присоединился к группе студентов, изучавших симбиоз “человек — машина”. Первые шаги в данной области сделали еще Ликлайдер и Энгельбарт, а теперь Пейдж с коллегами искали новые способы повысить эффективность взаимодействия людей и компьютеров. Это было темой любимого курса Пейджа в Мичигане. Он был убежден, что ПО должно проектироваться с расчетом на пользователя, то есть все интерфейсы должны быть интуитивно понятными, а пользователь всегда прав. Пейдж поступал в Стэнфорд, заранее зная, что своим научным руководителем хочет видеть Терри Винограда, жизнерадостного ученого с прической Эйнштейна. Виноград занимался искусственным интеллектом, однако затем задумался о сущности человеческого познания и сменил тему исследований, как сделал и Энгельбарт. Виноград начал изучать, как машины могут усилить (а не повторить и заменить) человеческий разум. “Я оставил свои разработки, которые можно было считать попытками создать искусственный интеллект, и сфокусировался на более общем вопросе: «Как вы хотите взаимодействовать с компьютером?»”¹⁴⁰ — объяснил Виноград.

Хотя Ликлайдер и добился впечатляющих успехов в изучении симбиоза “человек — машина” и разработки интерфейсов, эта область по-прежнему считалась довольно несерьезной дисциплиной. Инженеры-прагматики, занимавшиеся “настоящими” компьютерными науками, смотрели на новое направление несколько свысока и считали, что такое обычно преподают бывшие психологи (Ликлайдер и Джудит Олсон пришли в IT из психологии). “Люди, которые работали с машинами Тьюринга или чем-то подобным, думали, что исследователи человеческих реакции занимаются какими-то нежностями, чем-то почти гуманитарным”, — рассказывает Пейдж. Виноград помог повысить престиж этой области. “Терри хорошо разбирался в компьютерных технологиях, поскольку до этого работал над искусственным интеллектом, но ему также были интересны вопросы взаимодействия человека и компьютера. Этой проблеме уделялось мало внимания, и репутация у нее была незаслуженно низкая”. В университете одним из любимых предметов Пейджа был курс “Кинематография и проектирование пользовательского интерфейса”: “Нам рассказывали, как можно использовать язык фильмов и киноприемы при создании компьютерных интерфейсов”¹⁴¹.

В сфере научных интересов Брина был сбор и анализ данных. Вместе с профессором Мотвани он открыл студенческую группу “Анализ данных в Стэнфорде”, сокращенно MIDAS (Mining Data at Stanford). Среди ее участников был аспирант Крейг Сильверстейн, который стал первым сотрудником компании Google. Брин и Сильверстейн опубликовали два анализа потребительской корзины, в которых оценивали, какова вероятность того, что потребитель, покупавший предметы А и В, купил бы предметы С и D¹⁴². Так Брин заинтересовался методами, позволяющими анализировать данные из интернет-кладовой.

Виноград помог Пейджу выбрать тему для диссертации. Они перебрали с дюжину идей, включая беспилотные автомобили (позднее такой проект появится у Google). В конечном счете Пейдж решил разработать способ оценки влиятельности интернет-сайтов. Он рос в академической среде, поэтому один из критериев взял из научной практики, где авторитетность исследований зависела в том числе от того, как часто на работу ссылаются в примечаниях и указывают в библиографии другие исследователи. По аналогии Пейдж предложил считать, что популярность веб-сайта связана с тем, сколько других интернет-ресурсов приводит на него ссылки.

Однако существовала одна проблема. Тим Бернерс-Ли спроектировал Всемирную сеть таким образом, что гипертекстовые ссылки мог создать каждый, к ужасу пуристов вроде Теда Нельсона.

Любой пользователь мог сослаться на любой веб-сайт без разрешения и без регистрации ссылки в базе данных, к тому же ссылки не обязаны были работать в обе стороны. Вследствие этого Сеть развивалась довольно бессистемно. В таких условиях было трудно посчитать, сколько ссылок ведет на определенную страницу и откуда. Можно было открыть веб-ресурс и посмотреть, на какие сайты он ссылается, однако было невозможно проверить, сколько ссылок ведет на этот сайт и каков их характер. “В этом смысле Всемирная паутина проигрывала другим инструментам для сотрудничества, потому что у гипертекста имелся один серьезный недостаток: он не позволял делать ссылки двунаправленными”¹⁴³, — рассказывает Пейдж.

Тогда Пейдж начал придумывать, как собрать все ссылки в огромную базу данных, чтобы можно было отследить их источники и выяснить, какие сайты на какие страницы ссылались. Таким образом он надеялся простимулировать сотрудничество между людьми. Его метод позволил бы людям комментировать другие странички на своих сайтах. Если Гарри написал комментарий и дал ссылку на сайт Салли, то посетители сайта Салли смогли бы пройти по ссылке обратно и прочесть его отзыв. “Если мы закольцуем ссылки и сможем ходить по ним в обе стороны, люди смогут комментировать другие сайты и просто ссылаться на них на своей странице”¹⁴⁴, — объяснял Пейдж.

Пейдж придумал, как проследить все ссылки в обратном направлении. Он проснулся посреди ночи, и в голову ему пришла довольно дерзкая идея: “Я подумал: а что, если загрузить все до единого интернет-сайты и просто зафиксировать, откуда мы на них пришли. Я схватил ручку и начал писать. Я полночи лихорадочно записывал детали своего плана, убеждая себя, что это сработает”¹⁴⁵. Пейдж вынес урок из своего ночного прозрения: “Не нужно очень серьезно относиться к целям, которые вы собираетесь себе поставить, — скажет он позднее израильским студентам. — В университете нам как-то сказали: «Нужно покушаться на невозможное, в разумных пределах». Это очень хороший совет. Вы должны пытаться делать вещи, которые мало кто стал бы пробовать”¹⁴⁶.

Составить карту Всемирной паутины было непросто. Даже тогда, в январе 1996 года, она состояла из 100 тысяч веб-сайтов, которые были соединены миллиардом ссылок и на которых хранилось 10 миллионов документов. И каждый год эти цифры росли в геометрической прогрессии. В начале лета 1996 года Пейдж создал поискового робота для сбора данных, который должен был начать с личной страницы Пейджа, а затем переходить по всем ссылкам, которые ему встречались. Он перемещался по сети как настоящий паук и сохранял текст всех гиперссылок, названия страниц и информацию о том, откуда шла ссылка, по которой он попал на конкретный сайт.

Пейдж сказал Винограду, что по примерным расчетам робот-сборщик выполнит свое задание за несколько недель. “Терри кивнул, хотя отлично понимал, что времени понадобится намного больше. Но он мне этого не сказал, Терри был мудр, — вспоминает Пейдж. — Юношеский оптимизм часто недооценивают!”¹⁴⁷ Вскоре проект Пейджа составлял практически половину интернет-трафика Стэнфорда, а как минимум один раз привел к отключению Интернета по всему кампусу. Однако администрация университета была на стороне Пейджа. “У меня почти не осталось свободного места на диске”, — писал Пейдж Винограду в электронном письме от 15 июля 1996 года. На тот момент он собрал 24 миллиона URL-адресов и более 100 миллионов ссылок. “Мы проверили только около 15 % сайтов, но пока все выглядит очень многообещающе”¹⁴⁸.

Сложный проект Пейджа был как будто создан для Сергея Брина и его математического ума. Брин как раз искал тему для диссертации и был в восторге от идеи поработать с другом: “Проект был потрясающий. Он касался Всемирной сети, которая представляла собой совокупность человеческих знаний. И потом, мне нравился Ларри”¹⁴⁹.

Тогда Пейдж и Брин все еще считали, что цель их проекта BackRub — составление каталога веб-ссылок, на основе которого можно было бы запустить систему для комментирования сайтов и анализа их цитируемости. “Что удивительно, я тогда и не задумывался о создании поисковой системы, — признавался Пейдж. — Даже близко таких мыслей не было”. Проект развивался, и друзья изобретали все более сложные способы оценки каждого сайта, основанные на количестве и качестве входящих ссылок. Тогда их озарило: индекс веб-страниц, рассортированных по рейтингу, мог стать фундаментом для первоклассной поисковой системы. Так родилась система Google. Пейдж позднее скажет: “Когда у вас появляется великая мечта, хватайте ее!”¹⁵⁰

Пейдж и Брин скорректировали цели проекта и изменили его название. Новое название PageRank отражало суть их работы — все веб-страницы в индексе BackRub получали свой рейтинг (он и назывался PageRank). Фамилия Пейджа использовалась не совсем случайно, это, скорее, служило примером его специфического юмора и льстило его самолюбию. “Да, к сожалению, я тогда имел в виду себя, — позже застенчиво признавался Пейдж. — Мне до сих пор немного неудобно”¹⁵¹.

Попытка составить рейтинг сайтов усложнила их задачу. Вместо того чтобы просто посчитать количество ссылок, ведущих на страницу, Пейдж и Брин решили, что было бы еще лучше, если бы они оценили ценность каждой входящей ссылки. Например, ссылка New York Times должна была иметь больший вес, чем ссылка с сайта Джастина Холла, который он вел из общежития колледжа Суортмор. Получался рекурсивный процесс с несколькими петлями: каждый веб-сайт получал место в рейтинге согласно количеству и авторитетности входящих ссылок, а ценность этих ссылок зависела от рейтинга их родного сайта. Влиятельность же этого сайта также определялась по количеству и авторитетности ссылок, которые вели на него. “Это все рекурсия, — пояснял Пейдж. — Один большой круг. Но математика восхитительна, она позволяет решать такие задачи”¹⁵².

Математические задачи именно такого уровня интересовали Брина. “Чтобы достичь нашей цели, мы решили немало математических проблем, — вспоминает он. — Мы как будто превратили Всемирную паутину в огромное уравнение, в котором были сотни миллионов переменных — рейтинги всех сайтов Интернета”¹⁵³. Они опубликовали статью в соавторстве со своими научными руководителями, где разъяснили сложные математические формулы, основанные на количестве входящих ссылок и относительном рейтинге каждой из этих ссылок. Затем они объяснили все то же самое простыми словами, чтобы было понятно и непрофессионалам: “У веб-сайта будет высокий рейтинг, если будет высока сумма рейтингов его входящих ссылок”. Сюда относились случаи, когда у страницы имелось много входящих ссылок и когда на страницу ссылалось не так много, но авторитетных сайтов”¹⁵⁴.

Мог ли рейтинг PageRank улучшить результаты поиска — это был вопрос на миллион. Пейдж и Брин провели один сравнительный тест: попробовали набрать слово “университет” в разных поисковых системах. AltaVista и другие сайты выдавали список случайных страниц, в названии которых встречалось это слово. “Помню, я как-то спросил авторов тех систем: «Зачем вы кормите людей бессмыслицей?»” — вспоминает Пейдж. Ему ответили, что такие результаты поиска — его вина и что ему нужно уточнять свои поисковые запросы. “Благодаря лекциям по взаимодействию человека и машины я знал, что обвинять пользователей — не лучшая идея. То есть владельцы тех поисковиков в корне ошибались. Мы были уверены, что пользователь всегда прав, поэтому нам удалось создать поисковую систему, которая была лучше остальных”¹⁵⁵. Когда они ввели слово “университет” в свою систему, учитывающую рейтинг PageRank, то получили следующие результаты: Стэнфорд, Гарвард, Массачусетский технологический институт и Университет Мичигана. Такой список невероятно их порадовал. “Вот это да, — сказал себе Пейдж. — Мне и всей нашей команде стало очевидно, что можно искать информацию намного эффективнее, если уметь определять авторитетность веб-сайтов, основываясь на мнении общественности, а не на данных самих страниц”¹⁵⁶.

Пейдж и Брин продолжили совершенствовать свою поисковую систему. Алгоритм PageRank “научился” учитывать такие факторы, как частота употребления, размер шрифта и расположение ключевых слов на веб-странице. Сайт получал больше баллов, если ключевое слово было расположено в его URL-адресе или названии, а также если оно было набрано заглавными буквами. Пейдж и Брин анализировали каждый блок результатов и слегка поправляли формулу. Они вычислили, что важную роль необходимо отводить якорному тексту ссылок, то есть “кликабельным” подчеркнутым словам, которые представляли собой гиперссылку. Например, слова “Билл Клинтон” являлись якорным текстом для многих ссылок, ведущих на портал whitehouse.gov, чтобы этот сайт появлялся среди верхних результатов, когда пользователь искал слова “Билл Клинтон”. При этом на стартовой странице сайта whitehouse.gov имя Билла Клинтона не было по-особенному расположено или выделено. Тем временем конкурирующая поисковая система на запрос “Билл Клинтон” в качестве первого результата поиска выдавала сайт “Анекдот дня от Билла Клинтона”¹⁵⁷.

Поисковой системе Пейджа и Брина приходилось иметь дело с огромным количеством страниц и ссылок, в частности, поэтому они назвали ее Google. Гугол (googol) — это число, состоящее из единицы и сотни нулей. Название предложил Шон Андерсон, аспирант из Стэнфорда, с которым Пейдж и Брин делили учебную комнату. Оказалось, что домен Google свободен, и Пейдж моментально его купил. “Мне кажется, мы не поняли, что сделали орфографическую ошибку, — позднее признается Брин. — Но googol все равно был занят. Какой-то парень уже купил домен Googol.com и не хотел с ним расставаться, сколько я его ни уговаривал. Поэтому мы оставили себе Google”[116]. Это было забавное слово. Оно хорошо запоминалось и легко превращалось в глагол¹⁵⁸.

Пейдж и Брин развивали Google в двух направлениях. Во-первых, они улучшали техническое оснащение своего проекта: были значительно увеличены пропускная способность интернет-канала, вычислительная мощность серверов и объем их памяти. Здесь они обошли всех конкурентов. Имея такие ресурсы, их поисковые роботы могли индексировать сотни страниц в секунду. Во-вторых, Пейдж и Брин фанатично изучали поведение пользователей, чтобы постоянно корректировать свои алгоритмы. Если пользователь кликал по верхним результатам и больше не возвращался в Google, это означало, что он нашел то, что искал. Однако если человек проходил по предложенным ссылкам, но тут же возвращался на страницу поиска и изменял свой запрос, значит, он был недоволен результатами. В таком случае инженерам следовало рассмотреть отредактированный запрос и понять, что же пользователь изначально пытался найти. Если же пользователи проматывали две или три страницы с результатами, то, значит, их не устраивал порядок выведения ссылок. Как заметил журналист Стивен Леви, благодаря постоянному потоку обратной связи разработчики Google узнали, что пользователи могут набирать “собаки”, но искать при этом щенков или что слово “кипячение” может означать горячую воду. В конечном итоге Google научится “понимать”, что запрос “хот-дог” (“горячая собака”) не имеет отношения к кипячению щенков¹⁵⁹.

Один человек придумал похожую на PageRank систему оценки ссылок. Это был китайский инженер Янхон (Робин) Ли, который закончил Университет штата Нью-Йорк в Буффало и устроился в отделение агентства Dow Jones в Нью-Джерси. Весной 1996 года Пейдж и Брин работали над PageRank, а Ли написал алгоритм RankDex, позволявший сортировать результаты поиска по тому, сколько входящих ссылок вело на предлагаемые страницы и какие слова являлись якорным текстом этих ссылок. Ли купил самоучитель по патентованию и при помощи Dow Jones запатентовал свой алгоритм. Однако компания несильно интересовалась разработками Ли, поэтому он переехал на запад и обосновался в компании Infoseek, а затем вернулся в Китай. Там он выступил сооснователем поисковой системы Baidu, которая стала лидером китайского рынка и одним из основных конкурентов Google на мировом рынке.

К началу 1998 года в базе данных Пейджа и Брина имелись карты, содержащие приблизительно 518 миллионов гиперссылок из существующих з миллиардов. Пейдж не хотел, чтобы система Google осталась научным проектом, и мечтал видеть ее популярным коммерческим продуктом. “У Николы Теслы была похожая проблема, — говорит Пейдж. — Изобретаешь прекрасную (по твоему мнению) вещь и хочешь, чтобы люди ею пользовались как можно скорее”¹⁶⁰.

Поскольку Пейдж и Брин собирались превратить свою диссертацию в бизнес-проект, они не жаждали публиковать материалы своих исследований или проводить презентации. Однако их научные руководители настаивали на публикации, и весной 1998 года Пейдж и Брин написали статью длиной двадцать страниц. В ней они описали теоретическую базу, лежащую в основе PageRank и Google, но так, чтобы не раскрыть конкурентам все свои карты. Статья называлась “Анатомия системы крупномасштабного гипертекстового веб-поиска”, а доклад по ней был сделан на конференции в Австралии в апреле 1998 года.

“В данной работе мы представляем Google, прототип крупномасштабной поисковой системы, которая активно использует структуру гипертекста”¹⁶¹, — так начиналась статья. Приятели создали карты, содержащие более полумиллиарда из 3 миллиардов ссылок интернета, что позволило вычислить рейтинг PageRank для минимум 25 миллионов веб-сайтов. А по заверениям Пейджа и Брина, люди в целом связывают этот рейтинг “с субъективным понятием авторитетности”. Далее они в деталях описывали “простой итеративный алгоритм”, который рассчитывал PageRank для каждой страницы. “Мы изучили научные источники о цитировании и применили полученные знания к интернет-ресурсам, что по большей части означало, что мы подсчитали частоту цитирования каждой страницы или количество входящих ссылок. Так мы получили приближенные значения «влиятельности» или надежности страницы. PageRank позволял смотреть глубже, поскольку при расчете рейтинга ссылкам с разных страниц назначалась разная ценность”.

В статье приводилось много технических деталей о рейтинге, поисковых роботах, индексации данных и итеративном алгоритме. Несколько абзацев было посвящено перспективным направлениям исследований. Однако к концу статьи становилось ясно, что целью Пейджа и Брина было не решить математическую задачку или приумножить научное знание. Они явно закладывали основы для запуска коммерческого продукта. “Система Google разработана как масштабируемая поисковая система, — писали они в заключении. — Наша основная задача — обеспечить высокое качество поиска”.

Возможно, Пейджу и Брину пришлось бы нелегко в других университетах, где исследования считались способом реализации научных интересов, а не коммерческих. Однако в Стэнфорде студентам не просто разрешалось вести бизнес-проекты, такие инициативы поощряли и поддерживали. В университете даже существовала служба, которая помогала студентам патентовать и лицензировать свои разработки. “В Стэнфорде имеются все условия для развития предпринимательства и проведения исследовании, связанных с риском, — утверждает президент университета Джон Хеннесси. — Люди здесь действительно понимают, что иногда лучший способ повлиять на мир — это не написать научную работу, а взять перспективную, на ваш взгляд, технологию и сделать из нее что-то стоящее”¹⁶².

Пейдж и Брин пытались продать права на свое программное обеспечение другим компаниям. В частности, они встречались с руководителями Yahoo! Excite и AltaVista и просили за свой сервис один миллион долларов. Сумма не была заоблачной, поскольку покупатель получил бы все патенты и двух сотрудников в лице Пейджа и Брина. “Тогда те компании стоили сотни миллионов или даже больше, — вспоминает Пейдж. — Для них это была бы не такая большая трата. Но руководители этих корпораций не видели дальше собственного носа. Многие из них сказали нам, что «поиск не столь важен»”¹⁶³.

В результате Пейдж и Брин основали собственную компанию. Им повезло: в нескольких километрах от кампуса располагались преуспевающие компании, владельцы которых были готовы вложиться в молодой бизнес, а чуть дальше по Сэнд-Хилл-роуд обитали венчурные фонды. Пейджу и Брину нужен был оборотный капитал. Преподаватель Стэнфорда Дэвид Черитон и инвестор Энди Бехтольшайм основали компанию по продаже оборудования для сети Ethernet, которую затем приобрела Cisco Systems. В августе 1998 года Черитон предложил Пейджу и Брину встретиться с Бехтольшаймом, который также был сооснователем Sun Microsystems. Брин написал ему электронное письмо и мгновенно получил ответ. Рано утром следующего дня они все встретились в доме Черитона в Пало-Альто.

В столь ранний час, когда большинство студентов неспособно собраться с мыслями, Пейдж и Брин смогли убедительно представить свою поисковую систему. Они продемонстрировали, что могут загрузить, индексировать и рассортировать по рейтингу большую часть интернет-сайтов, используя мини-компьютеры, размещенные в телекоммуникационных стойках. Эта встреча проходила в разгар бума доткомов, и Бехтольшайм задавал вопросы, которые обнадеживали приятелей. К нему каждую неделю приходило немало разработчиков, которые показывали презентации PowerPoint о каком-то фантомном, еще не существующем программном обеспечении. А в случае с Google он мог ввести любой поисковый запрос и мгновенно получить ответы, при этом более соответствующие запросу, чем на AltaVista. К тому же разработчики системы были очень умными и энергичными, а Бехтольшайм предпочитал делать ставку именно на таких предпринимателей. Ему также нравилось, что они не тратят баснословные суммы на рекламу, точнее сказать, совсем на нее не тратятся. Они знали, что система Google отлично работает и сама может завоевать себе популярность, поэтому каждая копейка их бюджета шла на компоненты для компьютеров, которые они собирали сами. “Другие веб-сайты получали от инвесторов большие суммы и вкладывали их в рекламу, — рассказывает Бехтольшайм. — Здесь же мы видим противоположный подход. Можно создать качественный продукт, умело его представить, и люди сами начнут им пользоваться”¹⁶⁴.

Брин и Пейдж были против рекламы на сайте, однако Бехтольшайм знал, что не так сложно — и не так уж зазорно — разместить на страницах с результатами поиска хорошо маркированные рекламные объявления. Иными словами, у Google существовал простой и еще не освоенный источник доходов. “Ваша идея — лучшее, что мне предложили за последние годы”, — сказал он. Затем они коротко обсудили стоимость компании Google, и Бехтольшайм сказал, что они сильно занижают свою цену. “Что ж, мне некогда дальше общаться, — он предложил заканчивать, так как должен был ехать на работу. — Думаю, вас устроит, если я просто выпишу вам чек”. Он пошел к своей машине, взял чековую книжку и выдал им чек на имя компании Google Inc. на 100 тысяч долларов. “Но у нас нет банковского счета”, — сказал Брин. “Сможете вложить чек, когда откроете счет”, — ответил Бехтольшайм. Затем он сел в свой “порше” и уехал.

Отпраздновать успех Брин и Пейдж решили в “Бургер-Кинге”. “Нам хотелось чего-то вкусного, хотя это и было очень вредно, — вспоминает Пейдж. — Зато дешево. Нам показалось, что это самый подходящий способ отметить наш первый заработок”¹⁶⁵.

Чек Бехтольшайма был выписан на имя компании Google Incorporated, что подстегнуло друзей создать такую корпорацию.

“Нам срочно нужен был адвокат”¹⁶⁶, — говорит Брин. “И надо же, мы всерьез подумали, не открыть ли нам компанию”¹⁶⁷, — вспоминает Пейдж. Друзья предлагали по-настоящему качественный продукт, а репутация Бехтольшайма завершила дело: у Google появились новые инвесторы, включая Джеффа Безоса из компании Amazon. “Мне очень понравились Ларри и Сергей, — признается Безос. — У них была своя концепция развития: во главу всего они ставили пользователей”¹⁶⁸. Хорошие отзывы о Google быстро разнеслись по округе, и через несколько месяцев им удалось совершить настоящее чудо — получить финансирование обоих главных конкурирующих инвесторов долины, Sequoia Capital и Kleiner Perkins.

Силиконовая долина отлично подходила молодым предпринимателям не только потому, что там находился университет, приветствующий бизнес-инициативы, энергичные наставники и венчурные инвесторы. В регионе было много гаражей наподобие тех, где ребята из Hewlett-Packard работали над своим первыми изобретениями, а Джобс и Возняк собирали первые платы для Apple I. Когда Пейдж и Брин поняли, что пора бросать аспирантуру и Стэнфорд, они арендовали просторный гараж с джакузи и две свободные комнаты в том же доме за 1700 долларов в месяц. Гараж и комнаты располагались в Менло-Парке, в доме их подруги Сьюзан Уоджитски, которая вскоре стала сотрудником Google. В сентябре 1998 года, через месяц после встречи с Бехтольшаймом, они зарегистрировали свою компанию, открыли счет в банке и обналичили чек. На стене гаража появилась белая маркерная доска с надписью “Всемирная штаб-квартира Google”.

Система Google не только упростила доступ к информации в Интернете. Она стала вершиной развития технологий в области взаимодействия людей и компьютеров — симбиоза “человек — машина”, о котором Ликлайдер писал еще 40 лет назад. Команда Yahoo! разработала более простой вид такого симбиоза, используя как автоматизированный поиск, так и собранные вручную каталоги. Может показаться, что в подходе Пейджа и Брина не было места человеку и поиск выполняли только роботы-сборщики и алгоритмы. Однако более глубокий анализ позволял увидеть, что они объединили человеческий и компьютерный интеллекты. Их алгоритм учитывал мнение миллиардов людей, которые ссылались на определенные веб-страницы на собственных сайтах. Это был способ воспользоваться человеческой мудростью при помощи компьютеров, а иными словами, более совершенная форма взаимодействия человека и машины. “Процесс может показаться полностью автоматизированным, — объяснял Брин, — однако если задуматься о вкладе людей в наш конечный продукт, то мы увидим, что миллионы людей тратят время на разработку своих веб-сайтов и решают, на какие ресурсы и как им ссылаться, это и есть человеческая сторона нашей системы”¹⁶⁸.

В своем знаменательном эссе 1945 года “Как мы можем мыслить” Вэнивар Буш обозначил следующую проблему: “Сумма человеческого опыта увеличивается с колоссальной скоростью, и чтобы найти что-то важное, мы должны пробираться сквозь запутанную сеть знаний теми же способами, какими пользовались во времена парусных кораблей”. Незадолго до того, как покинуть Стэнфорд и открыть собственную компанию, Пейдж и Брин опубликовали статью, в которой писали о том же: “Количество документов в индексах увеличилось на много порядков, но пользователи не получили новые инструменты для работы c данными”. Они не так образно изложили суть вопроса, как Буш, однако им удалось реализовать его мечту и объединить возможности людей и компьютеров, чтобы справиться с мощным потоком информации. Шестьдесят лет длился процесс создания мира, где люди, сети и компьютеры были бы тесно связаны между собой, и поисковая система Google стала кульминацией этого развития. Любой человек мог поделиться чем угодно с кем угодно и, как и обещал викторианский альманах, прочесть обо всем на свете.

На Оглавление